|
113] Они как раз возвратились после ежегодного набега на убежища мужчин. В пределах храма они ждали речи Ипполиты, их царицы, которая стояла на ступенях высокого алтаря, надев пояс, подаренный ей Венерой, богиней любви. Этот пояс был символом единства, достигнутого в результате борьбы, конфликтов, раздоров, символом материнства и священного Младенца, к которому на самом деле обращена вся человеческая жизнь. – Прозвучало слово, – сказала она, – что на пути сюда находится воин, чье имя Геракл, сын человеческий, но все же и Сын Божий; ему я должна отдать тот пояс, что ношу. Подчинимся ли мы повелению, о Амазонки, или же мы будем сражаться вопреки Слову Бога? И пока они слушали ее речь и размышляли над вопросом, прозвучало слово о том, что Геракл уже здесь: он прибыл раньше времени, не желая ждать, чтобы скорее захватить священный пояс царицы-воительницы. И царица-воительница Ипполита направилась к сыну человеческому, который был также и Сыном Божьим. Он набросился на нее, не слушая добрых слов, которые она пыталась сказать. Он вырвал у нее пояс и только потом понял, что ее руки сами были протянуты к нему с этим даром, предлагая этот символ Единства и Любви, Жертвы и Веры. А он, схватив пояс, убил ее, погубив ту, которая одаривала его тем, что ему требовалось. И когда он стоял подле умирающей царицы, потрясенный тем, что совершил, он услышал слова Учителя: – Сын мой, зачем убивать то, что тебе нужно, близко и дорого? Зачем убивать того, кого любишь, дарителя благих даров, хранителя возможного? Зачем убивать мать священного Младенца? Опять мы отмечаем поражение. Опять ты не понял. Искупи и исправь это, если хочешь снова увидеть меня. Наступила тишина, и Геракл, прижав к груди пояс, отправился в обратный путь, оставив в скорби женщин, лишившихся предводительницы и подруги. * * * 114] И вновь Геракл пришел на берег великого моря. Около скалистого берега он увидел страшное чудовище морских глубин, держащее в пасти бедную девушку Гесиону. Ее крики и стоны доносились до самого неба и поразили Геракла, погруженного в раскаяние и бредущего неведомо куда. Он сразу же бросился ей на помощь, но было слишком поздно. Она исчезла в похожей на пещеру глотке морского чудовища, известного своей свирепостью. И тогда, забыв о себе, этот сын человеческий, который был также и Сыном Божьим, бросился в волны и настиг чудовище, которое, обернувшись к человеку с угрожающим ревом, открыло свою пасть. Геракл устремился в багровый туннель его горла, ища Гесиону, и нашел ее глубоко в желудке зверя. Левой рукой он подхватил ее и крепко обнял, а правой, вооруженной своим верным мечом, стал прорубать себе дорогу к свету дня. И так он спас ее, искупив и уравновесив свое предыдущее смертоносное деяние. Ибо такова жизнь: акт смерти, деяние жизни; так сыны человеческие, которые одновременно и Сыны Бога, учатся мудрости, равновесию и следованию за Богом. — 72 —
|