|
Снова и снова ссылается Апостол на эти Мистерии. Обращаясь к Ефесянам, он говорит, что через "откровение", иными словами через раскрытие, было ему дано "разумение Тайн Христовых", чтобы все могли познать, в "чем состоит домостроительство тайны, сокрывавшейся от вечности в Боге"*26. Об этой тайне он говорит к Колоссянам, что он сделался ее "служителем", "Тайны", сокрытой от родов и веков, ныне же открытой святым Его, заметьте — не миру и даже не христианам, а только одним Святым. Для них было раскрыто "богатство славы в тайне сей". Какое же это было богатство? "Христос в вас" — многозначительная фраза, как мы сейчас увидим, из жизни Посвященного; так каждый человек должен был в конце концов познать мудрость и сделаться "совершенным во Христе Иисусе"*27. Ап. Павел просит Колоссян, чтобы "Бог отверз нам дверь для слова возвещать тайну Христову"*28, место, на которое Св. Климент ссылается, как на изречение, в котором Апостол ясно раскрывает, что знание принадлежит не всем*29. Так же пишет Ап. Павел к своему возлюбленному Тимофею, прося его выбирать своих дьяконов из "тех", кто хранит "таинство веры в чистой совести", эту "великую благочестия тайну"*30, которую он познал, и знание которой было необходимо для учителей Церкви. Следует иметь в виду, что св. Тимофей занимал важное положение как представитель ближайшего поколения христианских учителей. Он был учеником Апостола Павла, который передал ему руководство и управление над одной частью христианской церкви. Он был посвящен в Мистерии самим Апостолом, на что мы находим указания в технических выражениях, которые служат в данном случае ключом. "Преподаю тебе, сын мой Тимофей, сообразно с бывшими о тебе пророчествами"*31 — это обращение не более как торжественное благословение Посвящающего, когда он принимал посвящаемого. Но при этом присутствовал не один Посвящающий: "не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук Священства"*32, иными словами — Старших Братьев. И он напоминает ему держаться "той вечной жизни, к которой ты и призван и исповедал доброе исповедание между многими свидетелями"*33, т. е. напоминает ему обет, произносившийся вновь посвященным в присутствии Старших Братьев и собрания Посвященных. Это знание, даваемое в посвящении, и было тем священным доверием, о котором Апостол Павел восклицает с такой силой: "О, Тимофей, храни преданное тебе"*34 — не то знание, которым владели все христиане и относительно которого не могло лежать особого обязательства на Тимофее, но то священное доверие, врученное на его хранение как Посвященного, которое имело существенное значение для блага всей Церкви. Позднее Апостол возвращается к тому же, подчеркивая чрезвычайное значение Завета и при том в такой мере, которая была бы совсем не понятна, если бы знание, о котором он говорит, было общей собственностью всех христиан: "Держись образца здравого учения, которое ты слышал от меня.... Храни добрый залог Духом Святым, живущим в нас"*35, говорит Апостол с серьезной торжественностью, на какую только способна человеческая речь. Далее, он поручает Тимофею заботиться о должной передаче священного завета для будущего, чтобы Церковь никогда не оставалась без учителей: "и что слышал от меня при многих свидетелях" — т. е. священное учение, даваемое перед собранием Посвященных, которые служили свидетелями точной передачи его -"то передавай верным людям, которые были бы способны и других научить"*36. Знание, или, если хотите, предположение, что Церковь обладала этими сокровенными учениями, бросает потоки света на разбросанные замечания, которые Ап. Павел делает относительно самого себя, и если их соединить вместе, мы получим очертание всей эволюции Посвященного. Апостол утверждает, что хотя он и принадлежит к "совершенным" или Посвященным, ибо он говорит: "Итак, кто из нас совершен, так должен мыслить", — он все же не почитает себя "достигшим", он еще не дошел до полного "совершенства", не овладел вполне Христом, не достиг "вышняго знания Божия во Христе Иисусе", "силы воскресения Его и участия в страданиях Его, сообразуясь смерти Его"; и он стремился, говорит он, "достигнуть воскресения мертвых"*36. Ибо это и было Посвящением, которое освобождает, которое делает Посвященного Совершенным Учителем, Воскресшим Христом, которое извлекает из числа "мертвых", из человечества, подверженного кругу рождений, из цепей, приковывающих душу к грубой материи. Здесь мы опять имеем ряд технических выражений, и даже поверхностный читатель поймет, что "воскресение из мертвых", о котором говорится здесь, не может быть тем "воскресением" современных христиан, которое неизбежно, по их понятию, для всех людей; несомненно, что достижения. Несомненно, что и само слово "достижение" было бы неуместно по отношению ко всеобщему и неизбежному переживанию всего человечества. Апостол не мог избежать такого воскресения, по мнению современных христиан. Какое же это было воскресение, для достижения которого он делал такие напряженные усилия? Единственно возможный ответ исходит опять из Мистерий. В них приближающийся к тому Посвящению, которое освобождало из круга рождений, назывался "страдающим Христом". Он разделял страдания Спасителя мира, был распинаем мистически "сообразуясь смерти Его", и затем достигал воскресения, участия в славе Христа, и после этого смерть не имела более силы над ним*37. Это и была та "награда", к которой Апостол так стремился и он умолял не обыкновенных верующих, а только тех, "кто из нас совершен", стремиться к ней с такой же силой; чтобы они не довольствовались тем, чего уже достигли, а стремились бы все к большему достижению. Это сходство Посвященного с Христом есть основа Великих Мистерий, в чем мы и убедимся, когда перейдем к изучению "Мистического Христа". Посвященный уже не смотрит на Христа как на пребывающего вне его: "Если же и знали Христа во плоти, то ныне уже не знаем"*38. Обыкновенный верующий "облекался во Христа"; "все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись"*39. Они же были "младенцами во Христе", и Христос был Спасителем, которого они призывали на помощь, зная Его "по плоти". Но когда они побеждали свою низшую природу и переставали быть "плотскими", тогда они вступали на высший путь, и стремились сами достигнуть состояния Христа. Апостол пламенно стремился, чтобы последователи его достигли того же, чего достиг он: "Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос"*40. Он же был их духовным отцом, "ибо — говорит он — я родил вас во Христе Иисусе благовествованием"*41. А теперь он "снова" является родителем, как бы "матерью", для вторичного духовного рождения их. И тогда младенец Христос — Святое Дитя — рождался в душе, "сокровенный сердца человек"*42. Посвященный становился таким образом "Малым Дитятей", и с этих пор он должен был пережить своим собственным внутренним опытом всю жизнь Христа, пока не сделается "совершенным человеком", выросшим в меру полного возраста Христова*43. После этого он, по примеру Апостола Павла, переживал страдания Христа во плоти своей*44, и всегда "носил в теле мертвость Господа Иисуса"*45, чтобы он мог сказать: "Я сораспялся Христу и уже не я живу, но живет во мне Христос"*46. Таким образом страдал сам Апостол: так он описывает себя. А когда борьба закончилась, какая разница в этом спокойном тоне победы по сравнению с напряженными усилиями прежних лет! "Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды"*47... Это был венец, даваемый тому, кто "превозмог", о ком сказано вознесшимся Христом: "Побеждающего сделаю столпом в храме Бога моего, и он уже не выйдет вон"*48. Ибо после "Воскресения" Посвященный становился "Совершенным Человеком", Учителем и Он не выходит более из Храма, но оттуда служит и руководит мирами. Прежде чем закончить эту главу, будет уместно сказать, что сам Ап. Павел одобряет применение мистического учения к объяснению исторических случаев, рассказанных в св. Писаниях. Записанная в них история рассматривается им как простое изложение фактов, происшедших в физическом мире. Как истинный мистик, он видел в физических событиях отражение вселенских истин, раскрывающихся непрестанно в высших и внутренних мирах; он знал, что события, сохраненные в оккультных писаниях, были наиболее типичны, и объяснение их могло послужить для просвещения людей. Так, передавая историю Авраама, Сарры, Агари и Исаака, и говоря, что все это представляет собою "иносказание", он начинает давать их мистическое толкование*49. Упоминая о бегстве Израильтян из Египта, он говорит о Красном море как о крещении, о манне и о воде — как о духовной еде и питье, о скале, из которой истекла вода, как о Христе*50. Он видит великую Мистерию союза Христа с его Церковью в человеческой связи между мужем и женою и говорит о христианах. как "от плоти и от костей тела Христова"*51. В послании к Евреям Апостол изображает всю систему богослужения Евреев аллегорически. В Храме он видит копию с небесного Храма, в Первосвященнике — Христа, в жертвоприношении — приношение беспорочного Сына; священники Храма — лишь "примеры и тени небесных вещей", божественного Священства, совершающего богослужение в "истинной скинии". Тщательно разработанной аллегорией являются главы IIIX Послания к Евреям, где Апостол доказывает, что Св. Дух означает более глубокий смысл; что все это "образ настоящего времени"*52. При таком толковании священных Писаний вовсе не следует, что рассказанных событий совсем не было, но только то, что их физическое осуществление — дело второстепенное. Такие толкования снимают покров с Малых Мистерий, и делают мистические учения доступными для всех. Это не простая игра воображения, как думают многие, это — результат истинной интуиции, видящей прообразы в небесах, а не только те тени, которые они отбрасывают на экран земных времен. — 15 —
|