Искусство толкования. Часть 2.

Поэтому каждая религия есть определенная норма удов­летворения идеальных потребностей - попытка прекратить поиски как ересь, вольнодумство, неверие и т.п. Поэтому ре­лигий, в сущности, столько же числом, сколько таких норм. Поэтому главные различия в религиозных потребностях людей можно видеть не в содержании дорогих для них догматов, а в степени приверженности либо к каким бы то ни было догма­там, либо к поискам истины (как это особенно характерно для Л.Н. Толстого, М. Ганди), хотя поиски эти, в сущности, отрицают догматику как таковую, и на религию в обычном смысле мало похожи. Впрочем, поиски эти не похожи и на неверие, на скептицизм - поиски невозможны без представле­ний о том, что искомое существует.

И.Ф. Анненский писал: «Никому из нас не дано уйти от тех идей, которые, как очередное наследие и долг перед про­шлым, оказываются частью нашей души при самом вступле­нии нашем в сознательную жизнь. И чем живее ум человека, тем беззаветнее отдается он чему-то Общему и Нужному, хотя ему кажется, что он свободен и сам выбирает свою задачу» (10, стр.411).

Нужда в норме

Чем больше идеального в потребностях, тем сложнее и причудливее нормы их удовлетворения. Религия, как одна из наиболее сложных норм, своеобразна тем, что практически выступает не только как норма, но и как особая потребность.

Пока идеальные потребности не функционируют как нена­сытные, главенствующие, а у большинства людей они как раз и не являются главенствующими, они удовлетворяются нор­мой. Эта норма делается некоторым обязательным условием существования. Ее сложность в том, что она требует многого и разного для сохранения, если можно так выразиться, позна­вательного комфорта и спокойствия (подобно тому, как, ска­жем, избалованный человек в бытовых условиях тоже требует много и разного). Всякая «недодача» нормы, всякое «голодание» в том, что ее составляет, побуждает к деятельности. Эта деятельность и является удовлетворением религиозных потреб­ностей; осознается она как нужда в вере, в боге, в общении с ним, в правде.

Ф.М. Достоевский в «Дневнике писателя» писал: «Никаким развратом, никаким давлением и никаким унижением не ис­требишь, не замертвишь и не искоренишь в сердце народа нашего жажду правды, ибо эта жажда ему дороже всего» (95, т". 10, стр.66). Вероятно, эта «жажда» присуща не только наше­му народу, но в разных степенях - всем людям. Дж. Неру размышляет: <«...> у всех у нас есть некая сознательная или подсознательная философия жизни, если и не созданная на­шим умом, то унаследованная или заимствованная у других и считающаяся очевидной. Либо мы ищем прибежища от опас­ностей мышления в вере, в каком-либо религиозном кредо или догме, либо в вере в национальное предназначение, либо в расплывчатом и утешительном гуманизме. Часто налицо имеется все это и многое другое, хотя их трудно бывает свя­зать, и тогда наблюдается раздвоение личности, причем каж­дая часть действует в собственных рамках» (198, стр.187).