|
Так проходили недели. Йоханнес и Корделия почти не разговаривали друг с другом, но он ясно видел, что заинтересовал ее и что Эдвард уже не вызывает у нее ничего, кроме раздражения. Как-то утром он нанес им визит, зная заведомо, что тетушки не будет дома. Впервые он и Корделия остались наедине. Сухо и вежливо, насколько только это было возможно, он объявил, что просит ее руки. Нечего и говорить, насколько она была потрясена и взволнована. Человек, который, как ей казалось, не проявлял к ней ни малейшего интереса, вдруг предлагает ей стать его женой? Она была настолько удивлена, что рассказала о происшедшем тетушке, а та, как и предполагал Йоханнес. горячо его поддержала и дала свое согласие. Если бы Корделия воспротивилась, тетушка с уважением отнеслась бы к ее чувствам, но она не противилась. Внешне все переменилось. Состоялась помолвка. Теперь Йоханнес приходил к ним один, садился подле Корделии, держал ее за руку, говорил с ней. Но он заботился о том, чтобы внутренняя суть их отношений осталась прежней, а потому был безукоризненно вежливым и отстраненным. Временами он, казалось, оттаивал, воодушевлялся, особенно когда разговор заходил о литературе (любимая тема Корделии), но вскоре неизбежно вновь опускался на землю. Он понимал, что это задевает и огорчает Корделию, которая ожидала, что теперь все изменится. И что же все оставалось по-прежнему. Даже в тех редких случаях, когда они вдвоем выходили куда-то, он приглашал ее лишь на те вечера и приемы, посещение которых приличествовало бы помолвленной паре. Как все это было... обыкновенно! Так вот что представляют собой любовь и брак — оказывается, это так скучно, а как невыносимы все эти прежде времени состарившиеся люди, беседующие о домах и своем унылом будущем! Корделия, и без того замкнутая и малообщительная, попросила Йоханнеса больше не выводить ее на подобные приемы. Итак, поле сражения было подготовлено. Корделия пребывала в смятении и тревоге. И вот тогда-то, через несколько недель после их помолвки, Иоханнес прислал ей письмо. В нем он описывал состояние своей души и говорил о своей уверенности в любви к ней. Он изъяснялся метафорами, давая понять, что годами ждал появления Корделии, искал ее повсюду с факелом в руке — метафора в письме то и дело смешивалась с реальностью. Стиль был поэтическим, слова выдавали влечение, а все письмо в целом было упоительно двусмысленным; Корделия перечитала его раз десять, но так и не поняла с уверенностью, о чем он говорит. На следующий день Иоханнес получил ответ. Ее послание было прямым и искренним, но исполненным чувства: его письмо заставило ее почувствовать себя такой счастливой, писала Корделия, она и не догадывалась об этой стороне его натуры. В следующем послании он объяснял ей, что переменился. Он не пояснял, как или почему, но давал понять, что причиной перемен явилась она. — 232 —
|