|
Роль отца не была такой исключительной, как роль матери. Отец, по признанию Марины, не слышал ничего и был занят исключительно созданием Музея изящных искусств – делом всей своей жизни. Жизни отца и матери, по ее определению, «шли рядом, не сливаясь». Хотя отношения родителей были проникнуты незыблемым уважением, отец после ранней смерти матери выявил полную неспособность влиять на дочерей, и особенно на Марину, которая, как никогда, ощущала себя сиротой и замыкалась в мире книг и собственных ощущений. Формирование и последующая жизнь Марины Цветаевой является одним из многочисленных подтверждений вторичности формального образования в учебных заведениях, где коллективам прививают шаблонные знания и тривиальные вкусы. Что касается сестер Цветаевых, романтизм музыки и поэзии, переданный матерью, был усилен конгломератом гуманитарных знаний при помощи опытных частных учителей, гувернанток, литературы, театра. Одновременное обучение детей сразу трем языкам – русскому, немецкому и французскому – неожиданно облегчилось поездками в Европу. Полтора года во французском интернате в Лозанне, а затем почти столько же в немецком интернате во Фрейбурге привели к синтетическому восприятию культур через филологию и к редкой способности сочинять на иностранных языках. Для поэзии Цветаевой характерно панорамное восприятие развития цивилизации. Это крайне важно с точки зрения понимания непременно присутствовавшей в ее строфах пугающей раскованности и безграничной широты. При этом она даже не окончила гимназии, сполна насытившись лирикой и не впустив в себя земные практичные знания… Уход матери не подавил, а, скорее, встряхнул девушку; она словно попала в вихревой поток, который поднял ее далеко ввысь, чтобы показать неотвратимый лик Смерти, а затем бросил наземь, чтобы она ощутила всю боль удара, невозвратимость потери. С этой первой близкой смертью все перевернулось, она вмиг стала другой, взрослой, навсегда поселив внутри своей души невротическую потребность в любви и навсегда ухватившись за невыносимо тонкую, почти незримую нить, соединяющую два мира: бытие и бесконечность. Ощущение смерти и влечение к смерти станут с этого момента одной из таинственных и притягательных граней ее поэзии. Смерть матери, так же как и ее забота и безудержное стремление воспитать в детях чуткость души, повлияла на формирование характера Марины. И повлияла тем сильнее, потому что стала стимулом спешить жить и творить… Пожалуй, из основных противоречий детства, вынесенных на поверхность самостоятельного бытия, стало раннее желание сочинять стихи – вопреки высокомерно‑низким материнским оценкам поэтических проб дочери; тогда как многообещающие музыкальные эксперименты прекратились почти сразу после смерти матери. Секрет, по всей видимости, крылся в свободе выбора. Несчастная мать всю свою короткую жизнь пыталась осуществить перенос на старшую дочь того, чего не сумела сама, но ее мрачный жизненный опыт отвратил Марину от музыки. Любопытно, что мать не просто ободряла, а заклинала ее («Разъяснять ребенку ничего не нужно, ребенка нужно заклясть», – напишет она позже). Несмотря на то что заклинания касались музыки, она перенесла их содержание на все свое естество. Марина поверила, что самая способная, самая неподражаемая, что ее дар – от Бога, и в связи с этим она имеет право выбирать. Как в детстве, когда ей запрещали читать Пушкина, а она тайно исследовала «взрослые» произведения и поражалась – не столько Пушкину, сколько своей способности использовать право выбора. Подсознательно судьба музыкантши воплощала в себе жизненный путь матери, повторения которого Марина, по всей видимости, интуитивно не желала. Любовь и соперничество – основные черты отношений между рано угасающей матерью и старательно лепящей из себя поэта дочери. — 200 —
|