|
Говорить о Марине Цветаевой с точки зрения формального восприятия непросто. Она врезалась в память поколения, но никогда не была ни успешной, ни счастливой. Она вроде бы была лишена идеи в ее привычном понимании – ненасытном стремлении к достижению, а стихи являются скорее самоанализом и криком мечущейся души, нежели выражением желания донести до окружающих свою лирико‑драматическую философию и изменить мир вокруг себя. И все же, как показало время, именно любви, чувствительности, простых человеческих переживаний, выраженных в захватывающих, ураганных формах, не хватает технократической цивилизации для осознания необходимости внутренних изменений и обновления духовности. Марина Цветаева явилась как раз в то время, когда мир начал тонуть, быстро погружаясь в бездну оголтелого прагматизма, и потому острая тоска по любви и противоречивое восприятие реальности оказались чрезвычайно актуальными для унифицированного человека. Не случаен всплеск интереса к творчеству Цветаевой через полстолетия после ее ухода – именно внутренний протест человека против хищнической сути глобализации, беззащитность перед цепной реакцией формального совершенствования заставили его по‑новому и глубже заглянуть в себя, постараться понять и оценить свой внутренний мир, вернуться к первоисточнику – Природе. Несмотря на горы глубоких психоаналитических исследований, поверхностных руководств по преодолению отчужденности к ближнему, поражающая интимность и где‑то безумная откровенность Цветаевой оказали обитателю асфальтовых джунглей неоценимую службу, главным образом в осознании необходимости возврата ценностей и создании очеловеченных жизненных ориентиров. Такой подход к оценке деятельности поэтессы, а также ее известность далеко за пределами литературного и романтико‑поэтического мира являются для автора основанием, чтобы отнести ее к числу неординарных женщин. Возможно, в отношении Цветаевой с точки зрения психосинтеза справедливо говорить о переоценке любви, но мерилом признания объективно являются не психоаналитические отметки и медицинские диагнозы, а реальная популярность имени и оставленных после себя материализованных следов пребывания в этом мире. Не кривя душой, можно признать: редкий и оригинальный талант поэтессы оценен достаточно высоко, о чем свидетельствуют приличные тиражи не только сборников стихов, но и ее биографических исследований, многочисленных публикаций в газетах и журналах. Она сотворила или, скорее, возвратила символ парящей в пространстве вечной любви, извечное стремление женщины любить и быть любимой. — 197 —
|