|
«Мнимое умирание» может стать более трагичным, когда человек, спасаясь от гнетастраха смерти, вдруг начинает представлять себяумер-шим, уже про шедшим через ужас смерти. При этом ему может представляться, что другие люди, сослуживцы, товарищи тоже мертвые уже: «Они до меня умерли». Вот пример. В Чечне, в армейском батальоне заметили, что один недавно бравый офицер после гибели его друзей на мине психологически «сломался»: стал вялым, нелюдимым. В его еще не отправленном домой письме заметили коллективную фотографию, где над головами офицеров были пририсованы кружочки, как нимбы на иконах. И надписи над ними: «Убит, убит, убит.». Но они ведь были живы! Офицера подлечили и отправили домой. Что же с ним произошло? У него была неблагоприятная форма «минного стресса» с опасно сильным психологическим комплексом «мнимого умирания». Им овладел ужас смерти, чувство тягостное, да еще и по- стыдное. Такой человек ищет облегчения в общении с друзьями. Но вскоре не только себя, но и их начинает зачислять в обреченные на гибель. Друзья и соратники видятся ему мертвыми; невольно думается: «Пусть я погибну после них!» Возникает психологическая раздвоенность: облегчает, что не первым убит я, но гнетет постыдность этой надежды. Военные психологи попытались дознаться, почему тот офицер над головами своих мнимо убитых сослуживцев нарисовал нимбы, как над святыми. После ненавязчивых психотерапевтических бесед с офицером выяснилось, что в мыслях у него было, вроде бы в шутку, примерно ют что: «Моих друзей и меня ждет святая смерть, мученическая, за веру в Россию, геройская. Они и сейчас живут святыми, обреченными на гибель. Моя смерть будет запечатана в почтовом конверте вместе с фотографией. Мне осталось жить до того момента, когда письмо вскроют дома. Я запечатаю на время свою смерть». Вот такая самобытная «магия». Это не болезнь, но болезненное состояние. Письмо того офицера не было отправлено, а он живым и здоровым уехал домой. Такое не часто, но случается. А рисование нимбов над головами на фотографиях одно время было модным в одной воинской части, воевавшей в Чечне. Эта мода быстро прошла. Недавно в переходе московского метро я слышал, как пел, собирая подаяние, ветеран «чеченской войны»: Я убит под Бамутом, а ты - в Ведено. Как Иисусу воскреснуть нам, увы, не дано. Ты прости меня мама, что себя не сберег. Пулю ту, что убила, я увидеть не смог Эти слова говорят о смерти автора Но она не случилась. Ведь он живой поет о себе умершем. Так пел и Александр Галич о Великой Отечественной войне. — 19 —
|