|
Манипулятивная деятельность |
Социальная мотивация |
Манипулятивное перераспределение ценностей |
Торможение творческого процесса |
Творчество, механический труд и самореализация
Отсутствие возможностей для полноценной реализации творческого потенциала делает социальную жизнь человека ущербной независимо от его статусных успехов.
Известный филолог и писатель, один из прозорливейших людей своего времени, Лидия Гинзбург писала в дневниках: «Человеку может надоесть все, кроме творчества. Человеку надоедает любовь, слава, богатство, почести, роскошь, искусство, путешествия, друзья — решительно все. То есть все это при известных условиях может перестать быть целеустремлением, — но только не собственное творчество. Этого не бывает, как не бывает, чтобы человеку надоело спать или утолять голод и жажду... Творчество есть совершено органическая, неотъемлемая воля к личному действию, связанная с самой сущностью жизненного процесса» ([10] к разд. 1).
Противопоставление творчества как акта свободного волеизъявления и труда как действия, определенного социальными обстоятельствами, достаточно часто встречается в современной науке. На первый взгляд такое противопоставление помогает разделить свободную творческую реализацию и поденный интеллектуальный труд ради куска хлеба. Однако свободное творчество и принудительный труд существуют не в разных взаимно непроницаемых сферах. Творчество растворено в труде и может проявляться в той или иной степени практически в любой трудовой деятельности. При этом возможности для проявления творческой активности различаются в зависимости от вида труда. От минимальных, которые дает качественная работа рабочего на конвейере, больших возможностей, имеющихся у талантливого плотника или столяра, и до высоких, например, у программиста или очень высоких в труде ученого и писателя.
Индивиды склонны привносить элементы свободного творчества даже в самую однообразную работу. Так, Н. В. Гоголь в «Шинели» описывает, как Акакий Акакиевич Башмачкин сумел превратить в творческий процесс простую переписку документов. Кстати, образ Башмачкина — творческой личности, практически не замеченный критиками, очень ярко демонстрирует силу творческого инстинкта, проявляющегося даже в самых неожиданных обстоятельствах. «Он служил ревностно, — нет, он служил с любовью. Там, в этом переписыванье, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир. Наслаждение выражалось на лице его; некоторые буквы у него были фавориты, до которых если он добирался, то был сам не свой: и подсмеивался, и подмигивал, и помогал губами, так что в лице его, казалось, можно было прочесть всякую букву, которую выводило перо его... Написавшись всласть, он ложился спать, улыбаясь заранее при мысли о завтрашнем дне: что-то бог пошлет переписывать завтра?» [4] — так описывает Гоголь жизнь своего героя. И пусть кто-то скажет, что этот человек не достиг творческой самореализации, конечно, на скромном уровне, соответствующем его способностям и виду деятельности!