Экспрессия человека: общение и межличностное познание

Еще более определенно об этом высказывается А. А. Брудный, который считает, что для адекватного по­нимания текста должен в памяти конкретного индиви­да «находиться тезаурус — связный набор сведений, способных к актуализации в процессе чтения» (26. С. 166). Исходя из вышеприведенных работ, интерпретирую­щая деятельность субъектов общения обусловлена тем, насколько они овладели тезаурусом психологических значений невербального экспрессивного поведения.

Интерпретационные возможности субъекта проявля­ются также в быстроте актуализации и установления ассоциативных связей, в умении актуализировать все относящееся к невербальному поведению как своеоб­разному тексту. В них представлен общественный и личный опыт субъекта общения в установлении связей между поведением и психологическими характеристи­ками человека (169). В целом, вслед за В. Н. Панферо­вым можно рассматривать интерпретацию невербаль­ного поведения в межличностном общении как реализацию связи воспринятых элементов — знаков с их семантическим содержанием, которое усвоено вос­принимающим человеком. В. А. Лекторский также фор­мирует представление о понимании как результате рас­шифровки смыслового содержания того или иного продукта человеческой деятельности. Он ставит в центр проблемы вопрос о взаимоотношении познания, прак­тической деятельности и общения, о взаимоотношении коллективного и индивидуального знания (105).

В современной философии понимание рассматрива­ется как аспект духовно-практической деятельности человека, как «акт представления смысла того либо иного феномена» (47. С. 35). Понимание трактуется также как некоторое качество, «субстанция» межлич­ностного общения, как способ связи с бытием, в част­ности, с самим общением и деятельностью. Основой для актов понимания выступает смысловой потенциал окружающего мира, сформировавшийся в процессе общения и совместной деятельности. С. Б. Крымов прямо пишет, что понимание «оказывается функцией со­вместной, коллективной деятельности, в которой исход­ный текст не просто копируется, но реконструируется в контексте всеобщего опыта» (82. С. 44).

Особенность понимания, его отличие от других по­знавательных процедур заключается также и в том, что оно связано не только с общими, но и с уникальными ситуациями и ориентировано на сохранение «подлин­ности» понимаемого разнообразия. Существенным моментом понимания, его главной сутью является, по мнению Ю. К. Корнилова, познавательное взаимодей­ствие системы наших знаний и поступающей инфор­мации (75). Такое познавательное взаимодействие в контексте межличностного общения превращает пони­мание в специфическую форму, реализующую отноше­ние «субъект — субъект» (19). Она нашла выражение в определении понимания как процедуры осмысления, выявления и реконструкции смысла, а также смысло-образования (43). Понимание носит творческий харак­тер, оно диалогично и определяется активно-деятельно-стной позицией понимающего. Одним из проявлений активно-деятельностной позиции понимающего являет­ся привнесение субъективных оттенков, включение в процесс понимания моментов интерпретации (164). Таким образом, в вышеизложенных представлениях о понимании одно из главных мест отводится процессу интерпретации постольку, поскольку наполнение смыс­лом того, что понимается, фактически невозможно без этой процедуры. В то же время культура, социальная среда очерчивают «пространство» понимания и соот­ветственно направление и содержание интерпретации. Под «пространством» понимания и интерпретации под­разумевается «багаж очевидностей», считающихся до­статочными в ту или иную эпоху для обеспечения ин­терсубъективности герменевтического процесса» (47. С. 45). О зависимости понимания человека, следователь­но, и интерпретации его поведения от сложившихся в обществе представлений о сущности человека пишет