Фрейд считал, что стремление к продолжительному зрительному контакту является проявлением либидозной потребности. Другие авторы (Fromm-Reichman, Greenacre, приводится по 246) писали о том, что психотические пациенты также стремятся поддерживать зрительный контакт с терапевтом и его функция заключается в сохранении чувства связи с внешним интерперсональным миром. Э. Мор, в свою очередь, придерживается той точки зрения, что зрительный контакт необходим тем пациентам, которые нуждаются в терапевтической помощи для того, чтобы поддержать их собственную представленность себе. Она приводит в своей работе ряд случаев, в частности пишет о том, что у нее была пациентка, которая страдала приступами депрессии. С самых первых этапов общения с ней психотерапевт обратила внимание на то, что пациентка проявляет повышенную чувствительность к выражению лица. Для нее контакт глаз служил средством формирования внутренней презентации «себя — другого». Неоднократно пациентка заявляла, что она испытывает чувство страха, начинает паниковать, если не видит психотерапевта. В основе этих переживаний лежит потеря подтверждения ее существования со стороны психотерапевта Часто такие чувства испытывала пациентка в конце сеанса, что служило причиной для возникновения более глубоких и деструктивных переживаний Ей казалось, что части ее тела были разъединены, что она находится в положении уничтожаемого человека. Поэтому пациентка нуждалась в зрительном контакте, в общении лицом к лицу Благодаря ему она была представлена самой себе. Но особенности этой пациентки не позволяли ей смотреть прямо в глаза, поэтому ее пристальный взгляд был направлен на различные части лица психотерапевта. Она как бы смотрела и одновременно не контактировала визуально с партнером. После того, когда она начала контактировать, ее взгляд был долгий и очень интенсивный. Э. Мор считает, что такие противоречивые тенденции визуального контакта клиентки обусловлены ее опытом зрительного взаимодействия с матерью. Клиентка помнила глаза матери как «мертвые глаза, не видящие ее», ей казалось благодаря этому, что она для матери не существует. Данный вывод совпадает с точкой зрения многих исследователей, занимающихся изучением роли зрительного контакта в детско-родительских отношениях и пытающихся раскрыть феномен материнско-детской привязанности или ее отсутствия. Как известно, в течение первых месяцев жизни мать и ребенок проводят много времени, зрительно контактируя друг с другом. Ребенок начинает сосредоточиваться на материнском взгляде в 5—7 недель, и скоро активно требует зрительного контакта, если мать не смотрит на него. Ребенок может смотреть на свою мать так долго, как долго она будет смотреть на него. Что видит ребенок, когда он смотрит на лицо матери, в ее глаза? По мнению Winnicot, ребенок видит самого себя, что делает мать реальной для него. Он подчеркивает, что тогда, когда лицо матери отражает ее собственные чувства, становится жестким, возможно формирование-патологических отношений между ней и ребенком. При нормальном развитии контакта глаз формируется не только позитивный образ матери, но и отношение к ней становится автономным. Другими словами, если ребенок злится на мать, его позитивные чувства к ней смешиваются с негативными, то ее образ остается постоянно любимым. — 127 —
|