Тринадцать сказок Дизеи

Кулёма, или Заколдованное ожерелье

Кулёму с детства называли гуттаперчевой – и правда, ей ничего не стоило раздуться, как шар, выгнуться дугой, будто спина разъяренной кошки, растянуться, как растягивается резина. Ее тело было таким гибким и податливым, что ему мог позавидовать любой кусок пластилина, разогретый горячим солнцем.

Изгибается Кулёма,

Будто плющ ползет по дому, —

дразнили Кулёму мальчишки, но она не обижалась, потому что был у Кулёмы секрет, наполняющий ее жизнь особенным смыслом.

Нравились Кулёме чужие вещи. «Не то чтобы вещи, а так, безделушки, мелочь всякая неприглядная. Вот пылится на полке колечко, значит, и не нужно оно никому», – так рассуждала Кулёма, и пока хозяйка уходила за чаем, тихой змеей обвивала предмет, растворяя его в себе. Пропажа замечалась не сразу – и никто не думал винить в том Кулёму. «Другим не надо, а мне на радость», – оправдывала себя Кулёма, жадно посматривая по сторонам. И даже если вещь не совсем нравилась ей, но плохо, как говорится, лежала, Кулёма ничего не могла поделать с собой.

И вот однажды, прогуливаясь по аллее, где торговали антикварными украшениями, Кулёма заприметила две бусины необыкновенной красоты. «Как они похожи на изумруды… Вот было бы здорово…» – и в ее голове, догоняя одна другую, стали роиться мысли, выстраиваясь в коварный план. И все бы ничего, да вдруг до Кулёмы донесся отвратительный запах.

– Фу-у-у-у-у!!! Какая мерзость! – подавляя рвоту, вырвалось у Кулёмы, когда она обнаружила источник зловония.

Ужасный смрад источал плотный шар, который задними лапками катил под прилавком жук. Пачкаясь брюшком о липкую и вонючую массу, он упрямо продвигался вперед, не обращая внимания на окружающих и никак не реагируя на тухлую ношу. Когда он поравнялся с Кулёмой, та догадалась, что жук тащит навозный ком.

– Немедленно прекрати! – возмутилась Кулёма. – Нашел что прихватить! Лучшего не нашлось? Вцепился в вонючку, как воришка в брильянты! – не зная как реагировать, кричала разгневанная Кулёма.

А жук без устали, опираясь на передние лапки, задними подталкивал под себя воняющий груз.

– Смердишь, ползешь головой вниз, пыхтишь, как паровоз, а расстаться не можешь? – не унималась Кулёма, стараясь дышать через раз.