|
- Нэнси, даже я, ее кормилица и няня, не имею давно уже никакого влияния на нее. Сердце королевы даже в детстве не отличалось мягкостью, а теперь оно заковано в толстую броню. Нет, милая моя Нэнси, у нас есть единственный шанс – проникнуть в тайник и узнать, скрывается ли там то, что может спасти принца. - Я знаю, где вход. Однажды мы с Эйнаром видели королеву возле одной двери… Анна ходила по своему будуару, не в силах не только уснуть, но и остановиться. У нее оставалось одно-единственное желание, последнее, но что она должна просить для свершения судьбы Эрнгарда? Ведь она даже не знает, какая судьба ему уготована, и разве может она, обычный человек, пусть даже в короне, знать истинное сплетение судеб? И есть ли какая-то единственная, конечная истина, за свершение которой она в ответе? Она не могла найти ни одного ответа, даже намека на него. И большего страдания она, кажется, не испытывала никогда. Да, у нее было только одно желание – исчезнуть здесь и появиться где-то очень далеко отсюда – крохотной и легкой пылинкой. Тайная комната могла бы и это… Но разве может она позволить это себе? Нэнси и Дорис подошли к двери. Нэнси, переведя дыхание и все еще сильно робея, спросила: - Но ведь у нас нет ключа от комнаты. Как же мы попадем туда? - Посмотри, Нэнси, в этой двери даже нет замочной скважины. Должен быть другой способ открыть ее. Вспомни, что делала Анна. Ощути в себе движение древней королевской крови. Нэнси прикрыла глаза и увидела в колеблющемся свете факела королеву Анну, в следующее мгновение она сама была Анной. Вот ее рука коснулась двери, провела по самому краю двери – раз, другой, третий… Дверь открылась внутрь, как и тогда, из темноты пахнуло затхлой сыростью. Нэнси оглянулась на Дорис уже без прежней растерянности. - Дальше я пойду сама. Пожелай мне удачи, мама. И она повернулась и вошла в темноту. Дверь за ней закрылась. Дорис прижала руки к груди и пошла прочь от двери. Теперь она может лишь думать о Нэнси и желать ей удачи. Нэнси стояла сначала в полной темноте, а потом заметила, что начинает светлеть. Казалось, свет испускают сами стены. Вскоре стало настолько светло, что Нэнси могла разглядеть помещение. Оно было совершенно пустым, если не считать манускрипта, написанного рунами на большом листе пергамента. Откуда было знать простушке Нэнси древние руны? Но сейчас перед рукописью стояла не просто Нэнси, она была потомком древнего рода и исполнялась его знаниями. А каждая строчка постепенно исполнялась смыслом. — 39 —
|