Сказкотерапия трудного детства. Сказки с дельфиньего хвоста

- Я не хотел говорить об этом никому, но он помогает мне уже второй раз.

- А ты не догадываешься, почему и кто он?

Эйнар устало помотал головой. Тем временем вопли раненых разбойников разбудили всех остальных. Им перевязывали раны, а они вопили:
- К волчонку приходил его волк-оборотень! Они оба – колдуны!

Как знать, что дальше могло быть с напуганными колдовством разбойниками, если бы не пришел в себя Грима и не поставил всех на свое место. Он, если и верил в колдовство, то стремился извлечь из него практического пользу, и не собирался выслушивать вопли перепуганных бывших фаворитов. Эйнар был и остался полезным членом шайки, даже если это и было связано с колдовством.

С тех пор Эйнара звали волчонком кривого Гримы.

Однажды Грима задумал ограбление королевского дворца. Это была неслыханно смелая затея, потому что дворец охранялся очень хорошо, кроме того, все знали, что королева давно заложила в ломбард свою золотую посуду и настоящие драгоценности, а те, что на ней, всего лишь искусная подделка. И все же она не могла расстаться со всеми фамильными реликвиями. Что-то должно было остаться во дворце, в каком-то тайнике. И все с надеждой посмотрели на Эйнара.

Первое, о чем подумал Эйнар, была тайная комната его матери, единственное место во дворце, о котором он не знал ничего. Но он молчал, потому что на сей раз оказался в тупике. Может ли он сделать такое со своей матерью, даже если ненавидит ее? И не пострадают ли при этом Дорис и Нэнси? Вот какие мысли стали мучить его. И он придумал кое-что.

- Я пойду туда на разведку – один или еще с кем-то. Дворец слишком велик, чтобы я мог сейчас наверняка сказать, где могут быть сокровища.

Грима несколько удивился, но признал план Эйнара разумным. Трюггви вызвался идти с ним, и снова это не вызвало возражений. Двое мальчишек, даже если и будут замечены, вряд ли смогут вызвать серьезные подозрения.

Так и сделали. Когда на город опустилась ночная густая тьма, и во дворце один за другим погасли окна, Эйнар и Трюггви оказались под стеной сада. Трюггви подставил Эйнару спину, и тот забрался на стену, потом втащил Трюггви, и оба спрыгнули в темный сад.

Нэнси не спалось в эту ночь, она ворочалась с боку на бок, пела себе вечерние колыбельные песни, но даже они не помогли. Тогда Нэнси встала, оделась и пошла на кухню. Посуда была с вечера вымыта, но один медный горшок показался Нэнси мутным. Она взяла его и принялась чистить мелом. Под ее рукой стенки горшка становились все яснее и светлее. Нэнси думала об Эйнаре, который ушел так давно, и с тех пор о нем не было никаких вестей. Жив ли он, здоров ли? Так она думала и продолжала тереть горшок. Вот он уже весь засиял, и Нэнси показалось, что его свет куда ярче, чем у обычного горшка. И в этом свете замелькали едва заметные тени, они сгущались и складывались в знакомые очертания. Перед ней возникало лицо Эйнара, только Эйнара куда более взрослого, чем она могла бы себе представить.