|
Доктор появилась и представилась, глядя на меня тяжело и радушно одновременно. Когда я села на диван в ее кабинете, а специалист по психическим отклонениям принялась внимательно изучать меня, у меня началась истерика. Я не могла сдерживаться, и казалось, что я нахожусь за ветровым стеклом автомобиля во время грозы, и даже ежесекундные очистительные движения пальцев не улучшали видимость. Из носа, превратившегося в сливу, текли сопли, и пока я, вытерев их грязным платком, засовывала этот платок в сумку, новая порция стекала до самых губ, еще больше расстраивая меня и мешая говорить. Вполне предсказуемый диагноз депрессии последовал вместе с медицинским рецептом на «Прозак». И вместе с советом прийти снова на следующей неделе. Я вошла в аптеку с опухшим красным лицом, соображая, необходимо ли предписание врача, ведь любой фармацевт поймет с первого взгляда, что я нуждаюсь в антидепрессанте. Чувствуя себя неловко из-за необычности моего лекарства, я заполнила все необходимые анкеты, касающиеся контроля над медицинскими рецептами, и побежала домой, как бегут люди, только что вернувшиеся с войны. Я растянулась на кровати и уснула, несмотря на галдеж детей, лай собак под окном, крики соседей и целую симфонию из чувства вины, которую постоянно играл мне мой мозг. Проснулась, я поняла, что нуждаюсь в помощи, и позвонила маме. Я рассказала ей о своем состоянии, и она сама, к моему большому облегчению, предложила позаботиться о девочках в течение нескольких дней. Вот так они отправились в деревню, чтобы провести каникулы со своими бабушкой и дедушкой. Почти целую неделю я не ходила на работу, под предлогом того, что я заболела воспалением легких. Я и вправду была больна, но мои болезни не имели таких громких названий, как бронхит или дисбактериоз, и очень вредили моему внешнему виду. Я начала с минимальной дозы антидепрессанта и увеличивала ее, пока не дошла до максимальной (подходящей для моего состояния). Но это тоже не помогло. Предрасположенность к поеданию шоколада, к истерикам и кошмарам стала уменьшаться, но я находилась в постоянном раздражении, у меня каждую минуту менялось настроение, и я пребывала в крайнем возбуждении до самой поздней ночи. Я придумывала рекламу, хроники, телепередачи – и все после полуночи. Безостановочно думала о десятках проектов, которые хотела бы воплотить в жизнь. Я болтала сама с собой без умолку, переходила от смеха к слезам так же легко, как человек листает журнал, и вела себя очень агрессивно даже в мелких бытовых ситуациях. На следующий день после Рождества я отправилась в обувной магазин в центре Вилла-Лобош, чтобы обменять пару сандалий, которые мне отдала мама. Она купила их в Кампинасе, в магазине, сеть которых охватывает всю Бразилию, и продавщица пообещала ей, что их можно будет обменять в любом магазине страны. Я зашла в магазин немного раздраженная сумасшедшим движением машин на подъезде к центру. Я положила сверток на прилавок и сказала продавцу, что хочу обменять эту пару на другую модель. Она открыла коробку, снова закрыла и сказала, что не сможет обменять. — 86 —
|