|
И тем не менее, насколько нам известно из разных источников, включая многие рассказы очевидцев, такие незаконные близкие отношения были распространены повсеместно. Часто цитируемая Мэри Бойкин Честнат, жена плантатора из Чарльстона, штат Южная Каролина, с горечью писала в дневнике: [14 марта 1861 г.] Господи, прости нас, но система наша чудовищна, неправильна и несправедлива! Как патриархи былых времен, наши мужчины живут в одном доме с женами и сожительницами; и в каждой семье видишь мулатов, слегка походящих на белых детей. Любая дама готова сказать вам, кто отец всех детей-мулатов в каждом доме, кроме ее собственного. Там, как ей кажется, они падают с облаков. Отвращению моему нет предела3. В словах Честнат содержится явный намек на стремительное развитие такой блудливой разнузданности: на рабынь, которых принуждали к сексуальным связям с белыми мужчинами; на жену мужчины, предавшего ее с чернокожей женщиной, которая должна была ей служить и уважать ее; на детей смешанного расового происхождения, родившихся от этих союзов; на белых членов семьи, наблюдавших за поведением отца семейства и понимавших, что происходит. При этом нельзя забывать о воздействии такого рода отношений на мужей, братьев и отцов, томящихся в рабстве, не способных воспрепятствовать насилию над их женами, сестрами или дочерьми, бессильных предотвратить их совращение, вызванное страхом, честолюбием и даже гордостью от того, что именно этих женщин выбирает себе хозяин. Никаким другим способом рабыня не могла получить такие привилегии, как укороченный рабочий день, либо подарки деньгами, украшениями или одеждой. А что сказать о тех рабынях, которые вдруг поняли, что любят тех, с кем вступили в недозволенные отношения? И о хозяине, безнадежно влюбленном в женщину, которой он владеет, или надсмотрщике, приставленном следить за рабыней, которую он полюбил? Чтобы понять мир любовниц-рабынь, следует иметь представление об отношении к эротическому влечению в эпоху рабовладения. С одной стороны, белые женщины были вознесены на пресловутый пьедестал как непорочные и чистые существа, не подвластные чувственным страстям. С другой – белые мужчины, как считалось, были похотливы по своей природе; их стремление к сексуальному удовлетворению с другими женщинами, помимо добродетельных возлюбленных и жен, молчаливо воспринималось как должное. Это неизбежно вело к сексуальной эксплуатации такими мужчинами чернокожих женщин, за которыми закрепилась репутация сладострастных и не стесненных условностями существ, обладавших исключительной сексуальной силой, причем юридически, социально, физически и экономически они были легко доступны. — 225 —
|