|
Дно бассейна было усыпано золотым песком, и видно было, как там плавают какие-то огромные красные рыбы — странные китайские чудовища с выпуклыми глазами, с окаймленной голубым чешуей; эти мандарины вод, блуждающие или замершие на золотом дне, напоминали причудливые вышивки китайских тканей. Дю Ру а остановился с бьющимся сердцем. Он говорил себе: «Вот, вот где роскошь. Вот дом, в котором следовало бы жить. Другие достигли этого. Почему бы и мне не добиться того же?» Он думал о способах, необходимых для достижения этой цели, но ничего не мог придумать в эту минуту, и собственное бессилие раздражало его. Спутница его молчала и казалась задумчивой. Он искоса посмотрел на нее и подумал еще раз: «А ведь стоило только жениться на этой маленькой, живой марионетке». Вдруг Сюзанна, словно очнувшись от сна, сказала: — Внимание! Она провела Жоржа сквозь толпу, загораживавшую им дорогу, и внезапно повернула направо. Среди группы причудливых растений, протягивавших в воздухе свои трепетавшие листья, раскрытые, словно руки с тонкими пальцами, — неподвижно, среди моря, стоял человек. Эффект был поразительный. Картина, края которой терялись в живой зелени, казалась черной дырой, открывавшейся в фантастическую заманчивую даль. Нужно было внимательно присмотреться, чтобы понять, в чем дело. Рама перерезала лодку, в которой сидели апостолы, слабо освещенные косыми лучами фонаря, находившегося в руках одного из них; сидя на борту, он направлял свет на удалявшегося Иисуса. Христос ступил одной ногой на волну, и видно было, как она сжалась, покорная, приниженная, кроткая, под попиравшей ее божественной стопой. Все было мрачно вокруг богочеловека. Одни только звезды сияли в небе. Лица апостолов, освещенные бледным светом от фонаря в руках того, кто указывал на спасителя, казалось, застыли от удивления. Это было великое и неожиданное произведение настоящего мастера, одно из тех произведений, которые волнуют мысль и запоминаются на долгие годы. Люди, смотревшие на картину, сначала стояли в молчании, потом отходили, погрузившись в задумчивость, и лишь некоторое время спустя начинали говорить о ее достоинствах. Дю Руа, рассмотрев ее, сказал: — Это недурно — иметь возможность приобретать такие безделушки. Но, так как его толкали и отстраняли другие, желавшие посмотреть на картину, он ушел, слегка пожимая маленькую ручку Сюзанны, продолжавшей опираться на его руку. Она спросила: — Не хотите ли выпить бокал шампанского? Пойдем в буфет. Мы там найдем папу. И они медленно прошли через все комнаты, где толпа все росла, — шумная, нарядная толпа, толпа общественных праздников, чувствовавшая себя, как дома. — 417 —
|