|
Он решил: «Во всяком случае, надо выиграть время». Он был так взволнован, что подумал даже, не притвориться ли ему больным и не уйти ли домой. Осмотр картин был закончен. Патрон поставил лампу на место и пошел здороваться с новой гостьей, между тем как Дюруа, уже один, снова принялся рассматривать картины, точно он никак не мог насмотреться на них. Он терял голову. Что ему делать? Он слышал голоса, отрывки разговора. Г-жа Форестье позвала его: — Послушайте, господин Дюруа. Он поспешил к ней. Она хотела его познакомить с одной своей приятельницей, которая устраивала бал и желала, чтобы об этом появилась заметка в хронике «Viе Fran?aise». Он пробормотал: — Непременно, сударыня, непременно. Г-жа де Марель находилась теперь совсем близко от него. Он не осмеливался повернуться, чтобы уйти. Вдруг ему показалось, что он сошел с ума, — она сказала громко: — Здравствуйте, Милый друг! Что это, вы не хотите меня узнавать? Он стремительно обернулся, она стояла перед ним, улыбаясь, глядя на него весело и приветливо. И протягивала ему руку. Он взял ее, трепеща, опасаясь какой-нибудь хитрости или ловушки. Она прибавила искренно: — Что с вами случилось? Вас совсем не видно. Он залепетал, тщетно стараясь овладеть собой: — У меня была масса дел, масса дел. Господин Вальтер возложил на меня новую обязанность, которая требует от меня бездны работы. Продолжая прямо смотреть на него, причем во взгляде ее он не мог прочесть ничего, кроме расположения, она ответила: — Я знаю, но это не основание забывать своих друзей. Их разлучило появление толстой дамы, декольтированной, с красными руками, с красными щеками, одетой и причесанной с претензией на изящество; она ступала так грузно, что при каждом шаге чувствовалась увесистость ее ляжек. Заметив, что ой оказывают большое внимание, Дюруа спросил у Г-жи Форестье: — Кто эта особа? — Виконтесса де Персемюр, подписывающаяся: «Белая лапка». Он был поражен и едва удержался от того, чтобы не расхохотаться. — Белая лапка! Белая лапка! А я-то представлял себе молодую женщину вроде вас! Так вот она какая, Белая лапка! Да, она недурна! Недурна! Слуга, появившийся в дверях, возвестил: — Кушать подано. Обед был банален и весел. Это был один из тех обедов, на которых говорят обо всем и ни о чем. За столом Дюруа оказался между старшею некрасивою дочерью патрона Розой и г-жою де Марель. Соседство последней его несколько смущало, хотя у нее был очень непринужденный вид и она болтала со свойственным ей остроумием. Вначале он стеснялся, чувствовал себя неловко, неуверенно, словно музыкант, потерявший верный тон. Но мало— помалу уверенность вернулась к нему, и взгляды их, беспрестанно встречаясь, вопрошали друг друга и сливались с прежней, почти чувственной интимностью. — 306 —
|