|
— Ну да, как же! Урезонить Венсара! Вы его еще не знаете — он свирепей всякого ростовщика. А все-таки г-н Лере должен вмешаться и как-нибудь помочь. — Но послушайте! Я, кажется, до сих пор был с вами достаточно любезен. Он открыл одну из своих книг: — Вот! И стал водить пальцем по странице: — Сейчас… сейчас… 3 августа — двести франков… 17 июня — полтораста… 23 марта — сорок шесть… Апрель… Он остановился, словно боясь допустить какую-нибудь оплошность. — Я уже не говорю о долговых обязательствах господина доктора, — одно на семьсот франков, другое на триста! А что до ваших уплат по мелочам, рассрочек, процентов, то этому просто конца нет, запутаться можно. Я умываю руки! Эмма плакала, она даже назвала его «милым господином Лере». Но он все взваливал на «эту собаку Венсара». К тому же у него сейчас ни сантима: никто не платит долгов, и все только тянут с него; такой бедный лавочник, как он, не может давать авансы. Эмма умолкла; г-н Лере покусывал перо; ее молчание, должно быть, беспокоило его; вдруг он заговорил снова: — Но, конечно, если на этих днях у меня будут какие-нибудь поступления… Я тогда смогу… — Во всяком случае, — сказала Эмма, — как только будут остальные деньги за Барневиль… — Что такое?.. Узнав, что Ланглуа еще не расплатился окончательно, Лере, казалось, чрезвычайно удивился. А потом заговорил медовым голосом: — Так вы говорите, мы столкуемся?.. — О, все, что вам угодно! Тогда он закрыл глаза, подумал, потом набросал на бумаге несколько цифр и, заявив, что все это ему очень неприятно, что дело очень скверное, что он просто пускает себе кровь, продиктовал четыре векселя по двести пятьдесят франков. Срок каждого истекал через месяц после предыдущего. — Только бы Венсар стал меня слушать! Но как бы то ни было, решено; я не вожу за нос, у меня все начистоту. Затем он небрежно показал кой-какие новые товары; по его мнению, ничто здесь не заслуживало внимания г-жи Бовари. — Подумать только, вот эта материя на платье идет по семи су метр, да еще с ручательством, что не линяет! И все-таки ее так и расхватывают! Вы сами понимаете, им не рассказываешь, в чем тут дело. Признаваясь, что он обманывает других покупателей, Лере хотел окончательно убедить Эмму в своей честности. Потом он снова задержал ее и показал три локтя гипюра, — этот кусок ему недавно удалось найти на распродаже. — Какая прелесть! — говорил Лере. — Теперь этот товар много берут на накидки к креслам; он в большой моде. — 186 —
|