|
Он боялся. В его душе еще звучал ее решительный отказ: «Я никогда не выйду за тебя замуж». С тех пор, как она произнесла эти слова, они преследовали его, возбуждая непобедимое желание жениться на ней. Жениться… Да! Это единственное средство овладеть ею всецело, чувствовать ее своей всю, целиком! Она это поняла и воскликнула: — Выйти за тебя замуж!.. — Это моя единственная мечта. — Завладеть мной полностью? Да? Ты придумываешь, как бы связать меня покрепче… — Кого нынче связывает брак? Не бойся! «Комната Синей Бороды» — это старая история. Сказка! Нет, жениться на тебе, чтобы полнее слиться, чтобы принадлежать друг другу безгранично. Все в ней возмущалось против этого предложения. Чувство самосохранения говорило, что в нем кроется смертельная опасность. Но неисправимая наивность души заставила верить желанной надежде. Розей? Кто знает?… И почему, действительно, не попробовать в последний раз? Моника не дала своего согласия в тот вечер. Но через несколько дней, тронутая его горячим раскаянием, уступила. Туманным утром подъехали они на автомобиле к замку мечты. Накануне туда выехала Юлия с сундуками. Было ли очарование осени, ласкающее прозрачность бабьего лета, или в них самих изменилось что-то с тех пор, но Розей, с его золотыми тополями, перламутровыми туманами над водой, опоясанный багрянцем лесов, Розей в ноябре показался им еще прекраснее, чем весной. Режи снова стал прежним милым товарищем. Первая неделя пролетела в поездках по окрестным дорогам и деревушкам. Вечерами, затопив камин, они сидели в маленькой столовой и весело работали. Моника начала верить в возможность чуда: эта совместная приятная жизнь даже скрывала его неисправимые недостатки. Было довольно общего, чтобы жить друзьями и даже любовниками. Что же касается его упорной мечты о женитьбе, о которой он, впрочем, из благоразумия молчал, то Монику это приводило в ужас. Брак? Никогда! И с Режи менее, чем с кем-либо другим! Свободная Моника останется свободной навсегда. Да и что нового может внести в ее жизнь узаконенность их отношений? Что прибавляла она к счастливым связям вообще? А чаще только затягивала петлю на шее! Это взаимное невысказанное упорство невольно омрачало покой их жизни. Вторая неделя тянулась длиннее первой. Дни становились короче, холодны и серы были утра. Быстро падала тьма; шел монотонный дождь. Приходилось сидеть взаперти, проводить наедине бесконечные часы… Отрезанные от мира, опустошенные, они заглядывали в глубину своих душ, напрасно стараясь раздуть угасающее пламя. Под пеплом только тлели потухшие угли. — 1500 —
|