|
— Конечно, — сказала мадам Лербье, удивленная молчанием дочери, — поступок Люсьена не заслуживает одобрения… Так не принято! Накануне свадьбы сунуться со своей любовницей на глаза невесте. Неприлично и глупо! Но из-за этого не стоит портить себе кровь, как ты это делаешь. Будь рассудительной… Он, несомненно, любит тебя. Этот ужин, ты можешь быть уверена, просто разрыв с прошлым. Окончательный разрыв! Когда вы поженитесь, он будет тебе самым верным мужем. Конечно, при условии, что ты сумеешь взять его в руки. Моника покачала головой. — Нет, все кончено! — Та!.. Та!.. Та!.. Экзальтация до свадьбы — сколько хочешь! А потом нужны взаимные уступки. Жить вместе, не доставляя друг другу страданий, — дело серьезное… Это — главная задача жизни. И разрешается она только посредством взаимных уступок… Каждая из этих фраз пронизывала страдающую душу Моники, как раскаленная игла. Между ними пролегла расселина, нет, бездна. Скрытая под сенью повседневного теплого чувства, она раскрылась внезапно. Почувствовав это, Моника еще глубже ушла в свое оцепенение, как в тихое убежище. Она подставила лоб для поцелуя. — Мы поговорим завтра. Я не могу сейчас! — Постарайся заснуть, крошка! Оставшись одна, Моника прошла в ванную, погрузилась в горячую воду и оставалась в ней до тех пор, пока не почувствовала себя совершенно расслабленной. Холодный душ еще более успокоил ее нервы. И хотя истерзанное тело ныло нестерпимой болью, она без малейшего сожаления вспоминала о том, что случилось. Ощущение грязи исчезло под благодатным прикосновением воды. Она испытывала только темный ужас перед дикой разнузданностью мужчины и ненависть к людям вообще — к их законам и нравам, заставляющим ее так жестоко страдать. Люсьен, ее любовь, ее будущее — все переходило в разряд случайностей. Одним прыжком она очутилась на дне… Измученная, в конце концов она заснула. В первый же момент пробуждения проснулась и вся вчерашняя боль. О, если бы тетя Сильвестра была здесь, с ее жалостью, с ее ободряющей нежностью… Можно было бы с ней хоть немного облегчить сердце. (До объяснения с Люсьеном она решила ничего не говорить матери). — Он очень расстроен, он скоро приедет, — были первые слова г-жи Лербье после утреннего поцелуя. Рано утром она позвонила Виньерэ, сообщая о последствиях его вчерашнего «подвига». Дала знать также своему мужу на завод, где у него была маленькая комнатка и куда он уехал ночевать после ужина. Г-н Лербье поднял страшный шум. Главное, чтобы Моника решительно ничего не предпринимала! Пусть сперва поговорит с ним! — 1417 —
|