|
— Вот, посмотри, моя родная, — показала тетушка Сильвестра, — тебя ждет масса писем. Моника окинула взглядом кучку конвертов на лакированном подносе. — Ничего нет. Вздор один. Ее забавляло, что адресованы они были то на имя «мадам Виньерэ», то на ее девичью фамилию, написанную с грубейшими ошибками. Всевозможные предложения, начиная с карточек частных детективов (быстро и секретно), кончая поздравлениями рыночных торговок и рекламами «секретов красоты». — Скажи, тетя, разве не неприличны все эти объявления? Хоть новобрачных оставили бы в покое. В конце концов ведь это событие касается нас одних. Пойдем поболтаем, пока я буду переодеваться. Так хорошо поговорить обо всем без стеснения. Освежает, как душ. Она надевала вечернее платье — широкую тунику, свободно драпирующуюся вокруг линий тела. — Как она мне нравится, — говорила она, — как хорошо в ней себя чувствуешь. Одновременно впечатление и наготы, и целомудрия статуи. Помнишь статую Дианы в Марсельском музее? — В тунике, ниспадающей до полу… Да! Хорошо! Неожиданно, охваченная буйным порывом веселья, она схватила за талию ошеломленную тетушку и закружилась с ней по комнате, напевая. Хохоча, она покрывала поцелуями то нос, то подбородок доброй старушки. И та не сопротивлялась, добродушно отдаваясь этим бурным ласкам. — Уф!.. — воскликнула наконец, отдуваясь, тетушка Сильвестра. — Довольно! Моника поправляла прическу. Рукава соскользнули с плеч, обнажив золотистые волосы под мышками. Ее молодая, выпуклая грудь придавала всей фигуре вид статуэтки «Победа», стремящейся навстречу триумфу. — Ты заметила, что под всем этим хламом есть одно письмо, — сказала тетушка Сильвестра и, разглядывая его, добавила: — Какое-то странное… — Правда? Покажи. Засаленный конверт, дешевая бумага, измененный почерк… Похоже на какой-то анонимный донос. Моника вскрыла его с отвращением. — Ну что там! — воскликнула тетушка Сильвестра, наблюдая сначала за удивленным, а потом покрасневшим от гнева лицом Моники. — Прочти… — Я без очков. Читай, я слушаю. Голосом, полным негодования и невольного беспокойства, Моника начала читать: «Мадемуазель! Грустно подумать, что можно обманывать даже такую девушку, как вы. Человек, за которого вы выходите замуж, не любит вас, но обделывает на этом браке свои дела. Вы не первая… На его совести много других. Если не верите, справьтесь у мадам Люро, 192, улица Вожирар. Он соблазнил и бросил ее дочь, после рождения ребенка… Теперь тоже у него есть любовница. Зовут ее — Клео. Он бывает у нее каждый день. Она ничего не подозревает, и они любят друг друга. Считаю долгом вас предупредить. — 1393 —
|