Маня недолго находится в раздумье. Недели две-три тому назад ей предлагали хорошо оплачиваемое место в отъезд. Она принимает его. Это скачок в неизвестность. Придется на целые годы покинуть близких, дорогих людей, жить в полном одиночестве. Что делать? Жалованье там больше, а тратить деньги в затерянной глуши не на что. — Я так люблю жить на свежем воздухе! — утешала себя Маня. — Как это я не подумала об этом раньше? Первое января 1886 года — день отъезда — одна из тяжкнх дат в жизни Мани. Она прощается с отцом, еще раз записывает ему свой адрес: Марии Склодовской. Господину и госпоже З… В Щуки через Пшаснич. Маня садится в вагон. И затем сразу чувствует неведомый гнет одиночества. Одна, первый раз в жизни совсем одна. Внезапный страх охватывает этого восемнадцатилетнего ребенка. Сидя в поезде, мчавшем ее к какому-то чужому дому, Маня трепещет от робости. Что будет, если новые хозяева окажутся похожими на предыдущих? А вдруг старик Склодовский заболеет в ее отсутствие? Десятки мучительных вопросов осаждают девочку, в то время как, притулившись у вагонного окошка, она смотрит при свете угасающего дня на сонные снежные долины и утирает кулачком набегающие слезы. Три часа в вагоне, а затем еще четыре на лошадях. Муж и жена 3. управляют имениями князей Чарторижских и сами арендуют часть их владений в ста километрах к северу от Варшавы. Подъехав к дверям дома в морозной темноте, разбитая усталостью, Маня, как сквозь сон, видит высокую фигуру хозяина, бесцветное лицо его жены и устремленный на нее настойчивый взгляд детей, сгорающих от любопытства. Наставницу встречают любезными словами и горячим чаем. Хозяйка дома ведет Маню на второй этаж, в отведенную ей комнату, и, побеседовав несколько минут, оставляет девушку одну в обществе ее жалких чемоданов. * * *3 февраля 1886 года Маня пишет своей двоюродной сестре Генриэте: «Вот уже месяц, как я живу у З. Время достаточное, чтобы привыкнуть к новому месту. З. — отличные люди. Со старшей дочерью, Бронкой, у меня завязались дружеские отношения, которые способствуют приятности моей здешней жизни. Что касается до моей ученицы Анзи, которой исполнится скоро десять лет, то это ребенок послушный, но избалованный и беспорядочный. Но в конце концов нельзя же требовать совершенства! В этой местности все бездельничают, думают только об удовольствиях, а так как наша семья держится несколько в стороне от этих хороводников, то она является «притчей во языцех». Представь себе, что через неделю после моего прибытия обо мне говорили уже неодобрительно и только потому, что я, еще не зная никого, отказалась ехать на бал в Карвач, центр всех здешних сплетен. Мне не пришлось жалеть об этом, так как мои хозяева вернулись с бала лишь в час дня: я была рада, что избегла такого испытания, да еще в то время, когда я чувствую себя далеко не совсем здоровой. — 75 —
|