|
Вдруг все вздрагивают: на лестничной площадке застрекотал электрический звонок. Два звонка длинных, два коротких. Этот сигнал мгновенно приводит все в бурное, но молчаливое движение. Вскочив с места, Тупча наспех собирает разбросанные книги. Быстрые руки учениц сгребают польские тетради и учебники, запихивают в фартуки самых проворных школьниц, а те, нагруженные запретным грузом, исчезают в дверь, которая выходит к спальне пансионерок. Шумно передвигаются стулья, осторожно закрываются крышки парт. На пороге классной комнаты появляется затянутый в синий с блестящими пуговицами сюртук и желтые штаны господин Хорнберг, инспектор частных пансионов города Варшавы: тучный человек, острижен по-немецки, лицо пухлое, с пронизывающим взглядом сквозь очки в золотой оправе. Он молча всматривается в учениц. Рядом с ним стоит, с виду безучастная, директриса пансиона мадемуазель Сикорская и тоже смотрит… но с какой затаенной тревогой! Сегодня оказалось так мало времени для подготовки. Швейцар едва успел дать условный звонок, как Хорнберг поднялся на площадку и вошел в класс. Боже мой, все ли в порядке? Все в порядке. Двадцать девочек с наперстками на пальцах склонились над работой и вышивают букетики по квадратикам канвы. На партах только ножницы и катушки ниток. Тупча с красным от волнения лицом подчеркнуто кладет на кафедру книгу, напечатанную русским шрифтом. — Два раза в неделю по одному часу дети учатся рукоделию, — деловито поясняет директриса. Хорнберг подходит к учительнице. — Вы им читали вслух. Какую книгу, мадемуазель? — Басни Крылова. Мы начали только сегодня, — совершенно спокойно отвечает Тупча. Хорнберг небрежным жестом поднимает крышку ближайшей парты. Ничего. Ни одной книги. Ни одной тетради. Старательно закрепив стежки, дети прерывают свое занятие. Они сидят скрестив руки, неподвижно, совершенно одинаковые в своих темных платьицах с белыми воротничками. Все двадцать детских лиц как-то сразу постарели и замкнулись, скрывая страх, ненависть и хитрость. Господин Хорнберг сел на стул, подвинутый ему Тупальской. — Будьте любезны вызвать какую-нибудь из ваших юных учениц. Сидящая в третьем ряду Мария Склодовская инстинктивно повертывается напряженным личиком к окну. Про себя она возносит к небу Тайную мольбу: «Господи, сделай так, чтоб не меня! Только не меня!.. Только не меня!..» Но она знает, что вызовут ее. Ее вызывают почти всегда, так как она самая знающая и хорошо говорит по-русски. Услыхав свою фамилию, девочка встает. Ее бросает в жар и в холод. — 53 —
|