|
— Молитву, — произносит Хорнберг с выражением безразличия и скуки. Бездушным голосом Маня читает «Отче наш». Одним из самых унизительных мероприятий царского правительства являлось требование, чтобы польские дети каждый день читали свои католические молитвы, но обязательно на русском языке. Под видом уважения к религиозным верованиям поляков царь этой мерой заставлял их же самих оскорблять то, что было для них священно. Опять наступает тишина. — Какие цари царствовали на нашей святой Руси со времени Екатерины Второй? — Екатерина Вторая, Павел Первый, Александр Первый, Николай Первый, Александр Второй… Инспектор доволен. У девочки хорошая память. А какое отличное произношение, точно она родилась в Петербурге. — Какой титул принадлежит царю в ряду почетных званий? — «Величество». — А мой? — «Высокородие». Инспектор с удовольствием разбирается в этих иерархических оттенках, видимо полагая их более важными, чем арифметика или грамматика. Наконец уже просто для забавы он спрашивает: — А кто нами управляет? Чтобы скрыть вспыхнувшие негодованием глаза, директриса и надзирательница старательно просматривают списки учениц. Не получив немедленного ответа, раздраженный инспектор повторяет свой вопрос: — Кто нами управляет? — Его величество Александр Второй, царь всея Руси, — с усилием отчеканивает Маня. Инспекторский смотр окончен. Царский чиновник встает со стула и, благосклонно кивнув головой, направляется в соседний класс. За ним следует директриса. Тупча поднимает голову и говорит: — Душенька моя, поди ко мне… Маня подходит к учительнице; Тупча, не говоря ни слова, целует ее в лоб. Весь класс сразу оживляется, а польская девочка, измученная нервным напряжением, не выдерживает и заливается слезами, * * *— Был инспектор! Был инспектор! — возбужденно сообщают школьницы своим матерям и няням, ожидающим их у выхода. Закутанные девочки в сопровождении взрослых расходятся группами по тротуару, запушенному первым снегом. Эля оживленно рассказывает тетке Михаловской — тете Люсе, пришедшей за племянницами, — о том, что произошло сегодня в пансионе: — Хорнберг спрашивал Маню… Она отвечала очень хорошо… Потом она расплакалась… Кажется, инспектор не сделал замечаний ни в одном классе… Говорливая Эля болтает то шепотом, то громко. Маня молча шагает рядом с тетей. Прошло уже несколько часов со времени ее допроса, но девочка все еще волнуется. Ей ненавистны эти внезапные панические страхи, эти унизительные вызовы, когда приходится все время только лгать и лгать… — 54 —
|