Пьер и Мария Кюри

Врачи Морас и Пти стали ее сообщниками. Больная называлась подставным именем. Это «мадам Карре», пожилая, неведомая дама, больная двойным катарактом, а не мадам Кюри.

Ева заказывает очки для мадам Карре.

Если Мари, блуждая, как в тумане, непроницаемом для ее глаз, собирается перейти улицу или взойти на лестницу, то одна из дочерей берет ее за локоть и незаметным нажатием своих пальцев предупреждает об опасности или препятствии. За столом надо подсовывать ей прибор, солонки, в то время как она шарит по скатерти якобы уверенной рукой.

Но как разыгрывать эту жестокую трагикомедию в лаборатории? Ева посоветовала ей довериться своим непосредственным сотрудникам, чтобы они заменяли ее у измерительных приборов и микроскопов. Мари сухо ответила: «Никто не обязан знать, что у меня испорчены глаза».

Для таких тонких работ мадам Кюри изобрела «технику слепца». Она пользуется гигантскими лупами, ставит на шкалах приборов цветные, хорошо видные метки. Выписывает огромными буквами свои отметки для справок при чтении лекций, и ей удается разбирать их даже в плохо освещенной аудитории-амфитеатре.

Чтобы скрыть свою болезнь, она прибегает к бесчисленным уловкам. Например: кто-нибудь из учеников должен показать ей снимок со своих опытов, на котором есть тоненькие процарапанные черточки-отметки. Мари путем лицемерных, замечательно ловких расспросов добивается от ученика необходимых ей сведений, чтобы мысленно представить себе вид данного клише. Только тогда она берет в руку стеклянную пластинку и притворяется, что видит эти черточки.

Несмотря на все предосторожности, сотрудники лаборатории подозревают ее драму. И лабораторий молчит, делая вид, что ничего не знает, разыгрывая свою роль не хуже, чем Мари.

Мари Кюри — Еве, 13 июля 1923 года:

«Милочка, я предполагаю оперироваться в среду 18-го, утром. Достаточно, если ты приедешь накануне. Ужасная жара, и я боюсь, что ты сильно устанешь.

Нашим друзьям по Ларкуэсту скажи, что я не в состоянии одна справиться с редактурой, которую мы делали с тобой, и что ты нужна мне, так как от меня требуют закончить эту работу спешно.

Целую, твоя мэ.

P. S. Говори им как можно меньше!»

В клинике страшно жарко, Ева с чайной ложечки кормит неподвижную, ничего не видящую мадам Кюри с забинтованными лицом и головой. Мучительное настроение от неожиданных осложнений, от кровотечений, длившихся несколько недель и заставлявших терять надежду на выздоровление. Еще две операции в марте 1924 года. Четвертая операция в 1930 году. Едва освободившись от повязок, Мари учится смотреть своими ненормальными глазами, лишенными кристалликов и неспособными к аккомодации.