|
Мари, занятую мужской профессией, окружали друзья, приятели-мужчины. Она приобретает большое влияние на близких к ней людей, в особенности на одного из них. Чего же больше! И вот преданная своему делу ученая, жившая достойно, замкнуто, а за последние годы жалкой жизнью, обвиняется в разрушении чужих семейных уз, в том, что она совершенно открыто позорит имя, которое носит. Не мое дело судить тех, кто дал сигнал к нападению, или рассказывать о том, с каким отчаянием и трагической неловкостью Мари старалась защититься. Оставим в покое и журналистов, имевших смелость оскорблять беззащитную женщину в то время, как ее травили и терзали анонимными письмами, публично грозили ей насильственными действиями, когда сама ее жизнь подвергалась опасности. Позже некоторые из них приходили к Мари просить у нее прощения, с раскаянием и слезами… Но преступление свершилось: Мари была на краю самоубийства, сумасшествия, лишилась сил, и ее сразила тяжелая болезнь. Запомним лишь один, наименее убийственный, но наиболее гнусный способ действия, который преследовал Мари на всем ее пути. Всякий раз, когда представлялся случай принизить эту единственную в своем роде женщину, как, например, в тягостные дни 1911 года, не дать ученого звания, награды или отказать в приеме в академию, ей ставили в упрек ее происхождение; она была то полькой, то немкой, то русской, то еврейкой, вообще иностранкой, явившейся в Париж с целью нечистым способом захватить высокое положение. Но всякий раз, когда дарования Мари Кюри приносили честь науке, всякий раз, как другая страна чествовала Мари, ее осыпали небывалыми похвалами и в тех же газетах, подписанных теми же редакторами, ее называли «посланницей Франции», «чистейшей представительницей французского гения», «национальной славой». Однако и в этом случае так же несправедливо замалчивали ее польское происхождение, которым она гордилась. Великие личности всегда подвергались яростному нападению со стороны людей, стремившихся отыскать под бронею гения несовершенные человеческие существа. Если бы не страшная магнетическая сила известности, привлекавшая к Мари и симпатии и ненависть, то никогда бы она не подвергалась ни критике, ни клевете. Теперь у нее были основания ненавидеть свою славу. * * *Друзья познаются в беде. Мари получает сотни писем за подписью известных и неизвестных лиц, выражающих свое сожаление и возмущение по поводу постигших ее нападок. За нее сражаются Андре Дебьерн, месье и мадам Шаванн, замечательный друг — англичанка миссис Айртон и многие другие, в числе их ассистенты и ученики Мари. В университетском мире люди едва знакомые сами сближаются с ней, а такие, как математик Эмиль Борель и его жена, окружают Мари утонченной заботливостью, увозят с собой в Италию на отдых, чтобы поддержать ее здоровье. Наряду с Иосифом, Броней и Элей, спешно приехавшими помочь ей, самым стойким защитником ее оказывается брат Пьера Жак Кюри. — 203 —
|