|
Даже в дни сильного переутомления Мари уделяет время заботам о своих детях. По своей профессии она вынуждена оставлять детей на попечение прислуги, но пока она сама не удостоверится, что Ирэн и Ева хорошо выспались, покушали, умыты и причесаны, что у них не начинается насморк или какая-нибудь другая болезнь, Мари не успокоится. Впрочем, если бы она обратила на них меньше внимания, Ирэн сумела бы напомнить о себе! Этот ребенок — деспот. Она ревниво завладевает матерью и с неудовольствием переносит ее заботы о «маленькой». Зимою Мари делает длинные концы по Парижу, чтобы найти любимые Ирэн яблоки — ранет или бананы, и не смеет приезжать без них домой. Вечера супруги большей частью проводят дома. Надев халаты и ночные туфли, они просматривают появившиеся научные статьи или делают в своих записных книжках какие-нибудь вычисления. Тем не менее их видят и на художественных выставках, а семь-восемь раз в году они бывают на концертах и в театре. В начале XX столетия в Париже можно было видеть чудесных драматических артистов. Пьер и Мари ждут проходящих, как видение, выступлений Дузе. Красноречие Моне-Сюлли, мастерство Сары Бернар затрагивают супругов меньше, чем естественная игра Жюли Барте, Жанны Гранье или внутренняя сила Люсьена Гетри. Они следят за спектаклями «Авангарда», пользующегося неизменными симпатиями людей университетского круга. В «Творческом театре» Сюзанна Депре играет в драмах Ибсена, Люнье Пое ставит «Власть тьмы». С таких спектаклей Пьер и Мари приходят довольные и… омраченные на несколько дней. Доктор Кюри встречает их с коварною улыбкой. Старый вольтерьянец не признает болезненных средств и, устремив свои синие глаза на вытянутые лица супружеской четы, постоянно говорит: — Прежде всего не забывайте, что вы туда ходили ради удовольствия. Супруги Кюри избегают приемов и не бывают в свете. Но не всегда возможно отделываться от официальных обедов или же от банкетов в честь иностранных ученых. Поэтому бывают случаи, когда Пьер снимает свою грубошерстную одежду, в какой он ходит каждый день, и надевает фрак, а Мари вечернее платье. Это вечернее платье живет у нее годами и только время от времени переделывается какой-нибудь портнихой — оно из черного гренадина с рюшевой отделкой на фаевом подбое. Какая-нибудь франтиха посмотрела бы на нее с жалостью: Мари невежественна в модах. Но скромность, сдержанность, присущие ее характеру, спасают Мари от зоркого наблюдателя и создают как бы особый стиль в ее внешности. Когда она снимает свою лабораторную одежду, действительно не эстетичную, и надевает «туалет», зачесывает свои пепельные волосы и робко окружает шею филигранным золотым колье, Мари изысканна. Тонкий стан, вдохновенное лицо сразу обнаруживают свою прелесть. В присутствии Мари, с ее огромным, бледным лбом, с ее выразительным взглядом, другие женщины не теряют своей красоты, но многие из них кажутся вульгарными и неумными. — 174 —
|