|
«В СССР не только русские, но ни одна национальность… не думает останавливаться в своем росте… в росте не в западного европейца, а в человека будущего коммунистического общества»[596]. «Расти» было непременной обязанностью всех и каждого. «За последнее время он очень вырос» – штамп выступлений на партийных и комсомольских собраниях (и рядом, в непубличной речи – комический перифраз: «расти над собой», то есть расти + работать над собой – тоже советский штамп). У Твардовского уже в годы «оттепели» в поэме «За далью – даль» была дана схема обязательного соположения персонажей в современной литературе со словом «растущий»[597]. В это же самое время другие писатели продолжали придерживаться советского словоупотребления: «Огромная растущая требовательность читателей обязывает нас писать по-настоящему…»[598]. Не умирающее в советской жизни слово оказывается под прицелом поэта и в поэме «Теркин на том свете» (1945–1963). … Не был дед передовой. И отмечу правды ради – Не работал над собой. Уклонялся. И постольку Близ восьмидесяти лет Он не рос уже нисколько, Укорачивался дед[599]. Вылазка«Однажды герой развернул газету и увидел в ней статью критика Аримана, которая называлась “Вылазка врага” и где Ариман предупреждал всех и каждого…» (с. 141). «В Ленинграде же мы имели не так давно вылазку такой реакционной группы поэтов, какой является группа т. н. “Обереуты” (объединение реального искусства)… под словесным жонглерством и заумными творениями которых скрывается явно враждебное нашему социалистическому строительству и нашей советской революционной литературе течение» (из статьи Н. Слепнева «На переломе», конец 1920-х годов)[600]. «Вылазка буржуазной агентуры в языкознании»[601]. Примечательно, что слово задержалось и в либеральной печати первых постсоветских лет: «… Исполнительная власть в очередной раз “сдала” позиции национал-коммунистам, не найдя адекватной реакции и пытаясь скрыть от страны и масштаб, и характер их вылазки» [602]. Гражданин, гражданкаАвтор настойчиво употребляет это слово – с первой же фразы романа: «В час жаркого весеннего заката на Патриарших прудах появилось двое граждан» (c. 7). Так вступает в роман голос власти. «… Соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида», «Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая», — 185 —
|