|
Да, она была остра на язык. Порой пристрастна. Многие считали, что несправедлива. Но друзей это не шокировало. «Колючесть» как бы шла ей. Была неотделимой чертой ее натуры. Свет привлекает. Она привлекала светом. Он отразился и в ее книге. Для постороннего взгляда судьба ее была изломана. На самом же деле Надежда Мандельштам — удивительный пример человека, который до конца сумел выполнить свое призвание на земле. Вот почему ее можно считать счастливой. Она спасла наследие поэта. В неимоверно трудных условиях собирала и запоминала созданное им. Она дожила до публикации его стихов. Донесла до нас свидетельство эпохи. И вот ее первая книга перед нами. Изданная не где–то за океаном, а на родине Осипа Мандельштама, на родине Надежды Мандельштам. Едва ли сама писательниц могла мечтать о лучшей публикации. За ее качество можно лишь благодарить издательство «Книга». Текст подготовлен врачом и литературоведом Ю. С. Фрейдиным, близким другом Н. Я. Великолепное послесловие также написано любящей талантливой рукой близкого человека, поэта Николая Панченко. Поскольку книги Мандельштама все еще остаются библиографической редкостью, для читателя необычайно ценно приложение, включающее его стихи, Огромного труда потребовали примечания и указатель, составленные А. А. Морозовым. Это настоящий путеводитель, который во многом помогает сориентироваться в жизни и творчестве поэта и его верной спутницы. Словом, «Воспоминания» — настоящий подарок для всех, кто любит отечественную культуру и радуется ее воскрешению после долгой ночи. 2 Есть творческие люди: писатели, художники, мыслители, которых «открывают» лишь после того, как кончился их жизненный путь. И таких немало. Порой современники еще не могут понять и оценить их; порой этому препятствуют внешние обстоятельства, Сергея Алексеевича Желудкова едва ли можно целиком отнести к подобной категории, хотя лишь незначительная часть его литературного наследия увидела свет, и то за рубежом. Его хорошо знали во многих кругах интеллигенции Москвы и Ленинграда какличность удивительную, яркую, неповторимую. Общение с ним давало людям не меньше, чем чтение его книг и статей. Трудно передать обаяние этого человека, бесконечно доброго, открытого, с живым эмоциональным темпераментом, с острым чувством правды. Он отличался какой–то своеобразной, немного старомодной учтивостью, которая, впрочем, никогда не превращалась в угодливость. Люди чувствовали себя с ним легко, светло, свободно. Редкая тактичность, скромность, непритязательность, «безбытность» Желудкова, свойственная лучшим представителям российской интеллигенции, только подчеркивали значительность его фигуры. Природная сила ума легко восполняла пробелы в его эрудиции. Сам не подозревая об этом, он создавал концепции, которые на Западе считались новаторскими. — 205 —
|