Русская библия. История переводов библии в России

• Шаддай (Всемогущий) — заменили на Пантокраггор, или Пантапойэсас (Все сотворивший). В качестве примера того, как моральный облик Яхве «очищался», можно привести одно место из Книги Иова (9:22). В еврейской библии написано о боге, что «Праведного и злодея он губит». В контексте смысл этого места совершенно ясен: Иов бросает богу в лицо упрек в несправедливости: бог одинаково расправляется со всеми людьми независимо от их поведения, дурного или хорошего. Перевод Септуагинты дает совершенно иной смысл: «Великого и сильного губит гнев». Английский текстолог замечает по поводу этого перевода: «Без всякого колебания богохульные слова Иова были переводчиками нейтрализованы»5.

Но именно благодаря подобным изменениям, внесенным в Септуагинту и отразившим определенную эволюцию в идеологии иудаизма, оказалось, что этот греческий перевод соответствовал сложившейся еще позже христианской догматике более, чем оригинальный текст Ветхого завета. Судя по цитатам из Ветхого завета, которые приводятся в новозаветных книгах, авторы последних использовали именно версию Септуагинты, а раннехристианские «отцы церкви» объявили «перевод семидесяти двух» столь же «богодухновенным», как и еврейский подлинник. Что же касается расхождений между первым и вторым, то один из этих «отцов», «блаженный» Августин, объяснил их очень просто: «Тот же самый дух, который был в пророках, когда они изрекали Писание, тот же самый Дух был и в Семидесяти, когда они его переводили. Этот Дух по божественному авторитету... мог говорить и то же самое иначе, мог, наконец, иное опускать, а другое добавлять»6.

Впоследствии, правда, христианская церковь отказалась от утверждения о «богодухновенности» Септуагинты наравне с еврейским Ветхим заветом, продолжая, однако, настаивать на том, что этот греческий перевод «в основе и сущности передает точно истинный смысл священных книг и верно сохраняет откровенное учение и священную историю»16. Перевод Септуагинты стал основой для ряда других древних переводов Ветхого завета и позже для славянской библии и отчасти для русского синодального перевода.

Следует сказать, что еще раннехристианские богословы использовали некоторые неточности в переводе Септуагинты в своих догматических интересах. Так, упоминаемое в евангелиях (Матф. 1:22; Лука 1:31) известное место из книги пророка Исайи (7:14) в Септуагинте переведено неточно как «дева... родит сына». Еврейское слово алма, означающее собственно молодая женщина, неудачно передано в переводе греческим словом пар- тенос (дева), в смысле девственница. И христианские авторы не преминули использовать это место как пророческое о непорочном зачатии Иисуса, хотя пророк VIII в. до н. э. Исайя вовсе не имел в виду ни непорочного зачатия, ни Христа, сына божия. Еврейское слово мессия, точнее машиах (помазанник) перевели греческим Христос, что тоже помазанник или лучше помазанный —это страдательное причастие от глагола хрио (мазать), и это дало христианам возможность отнести целый ряд мест в Ветхом завете, в которых упоминаются разные «помазанники», в качестве «пророчественных» к Иисусу Христу; например, именно в таком смысле были истолкованы стихи 9:25-26 из Книги Даниила, хотя они также никакого отношения к Иисусу не имеют.