|
Пока я считаю самым удачным фильм Дзефирелли. Есть еще фильм Роберто Росселини «Мессия». Я видел фрагменты — никуда не годится. Не считаете ли Вы, что огромный авторитет литературы в России — это следствие ненормального положения и молчания Церкви предыдущих веков? Все точно. Литература заняла такое, в общем–то сакральное место, потому что Церковь, духовенство вынуждены были молчать. Писатель — вольный человек, может говорить что хочет, а здесь здорово доставалось всем, кто чуть–чуть пошевелится. Как Вы относитесь к книгам Николая Морозова «Христос», «Пророки», «Откровение в грозе и буре»? Я заслуживаю, можно сказать, ордена, потому что прочел все это. Меня эти книги крайне интересовали, но больше с точки зрения психиатрии. В них нет ничего, имеющего отношение к истории. Просто нет. Например, трактовка «Апокалипсиса» Николаем Морозовым — исключительно интересный случай. Думаю, что он важен для собирателей курьезов или для психиатров, но не для историков. Это не то что ненаучно, а это вне пределов всего. Но я с большим уважением и теплотой отношусь к автору, который прожил огромную жизнь, просидел четверть века в одиночке — после этого он мог написать все что угодно, и все ему можно было бы простить. Он создал свою концепцию всемирной истории: до Христа люди были дикими, так сказать, по деревьям лазили, не было ни Рима, ни Греции, ни древнего Востока — ничего, а просто был дикий мир. А Христос жил в IV веке, у Него были ученики, с этого началась вся наука и культура. Ну, бред… Все, что мы имеем, все памятники культуры древности — все это сочинили и сделали в Средние века и в эпоху Возрождения. Скажем, когда был построен Парфенон? В ХVI–XVII веках. Когда писали библейские пророки? В XIII веке нашей эры. И так далее. Это необычайно забавно, но только прочесть все это трудно, потому что много томов, но все это потрясающе курьезно. Хотя, я думаю, посади каждого из нас в одиночку на двадцать пять лет — не такое напишешь. Он спасался этим, там сидя. Ваше мнение о «Розе мира» Даниила Андреева? Прекрасная книга, но, конечно, там очень много фантазии. Я читал ее еще лет двадцать назад. Многое кажется мне в ней фантастичным, но некоторые аспекты ее мне лично близки, в частности, ощущение одухотворенности природы. Я всем своим существом это переживаю, и для меня прикосновение к земле или к растению — всегда прикосновение к живому существу. И здесь я с автором «Розы мира» солидарен. Ну, а его историософия… Все–таки он был поэт, а поэты часто увлекаются полетом собственной фантазии. Кроме того, Даниил Андреев претендовал на ясновидение, а я — нет. — 94 —
|