|
— Из какой традиции Вы исходите? — Начну с рассказа об истоках своих взглядов, о чем, должен признаться, имею весьма смутное представление. Я только могу говорить о сферах влияния, которые испытал. Они достаточно ясны, но что касается более глубинного уровня, тут я не слишком хорошо разбираюсь. Подозреваю, что более или менее бессознательное влияние на меня оказало нечто, что еще в раннем детстве было связано с моим религиозным воспитанием. Но я обнаружил, что даже во время обучения подвергаю сомнению догматизм и ригидность техники. Хотя мой аналитик Чарльз Райкрофт был не так уж ригиден, как другие. Но все равно условия работы оказались довольно строгими. Я чувствовал: мне не хватает свободы. Думаю, в моей природе заложено желание задавать вопросы и некоторое бунтарство в смысле стремления подвергать сомнению то, что считается само собой разумеющимся. Большое влияние на формирование моих взглядов, насколько я помню, оказала статья Мартина Бубера. Я никогда раньше не слышал о нем или его книгах. Я прочитал его статью в психотерапевтическом журнале и подумал: “Пожалуй, стоит взглянуть на вещи с другой стороны”. И в связи с этим заинтересовался экзистенциализмом, прочитал “Я и Ты” и другие книги, начал чувствовать, что его язык наиболее близок к моей работе: надо говорить о людях, а не о системах, Эго, Ид и т.д. Похоже, это совпало с моим жизненным опытом. Существует противоречие между очевидной простотой экзистенциализма и изощренной сложностью изложения данной теории. Можно убрать все теоретические изыски и сказать: “Вот я и вот ты, это я, а это — ты”. Но работы экзистенциалистов переполнены терминологией, и трудно представить себе более изощренное мышление, чем у Хайдеггера и Кьеркегора, но я старался с этим смириться. Другим фактором, оказавшим на меня большое влияние, стало прочтение работы Грегори Бейтсона и других американцев о так называемых шизофренических семьях. Я прочитал статью, как только та вышла в свет, и она стала для меня откровением. Я понял — опять же из собственного опыта: что-то во мне и моей семье не укладывается в рамки фрейдистского мышления. Эта статья открыла для меня новые направления. Потом я прочитал книгу Ронни Лэйнга “Расколотое Я”. Хотя мы и не встречались, он был клиентом того же психоаналитика, что и я. Имя его, я думаю, вам известно, потому что вы знаете, кто был аналитиком Лэйнга. Наверное, он обычно выходил от психоаналитика тогда, когда я входил... (Смеется.) Я подумал: интересно, в какой форме в это время был Чарльз? Как мне кажется, Ронни очень требовательный пациент. — 79 —
|