|
— Точка зрения непрофессионала: идея Центра женской терапии тождественна идеям феминизма ... — Я феминистка. Думаю, все, что со мной связано, окрашено феминистскими идеями. — Полагаю, многим будет сложно совместить это с психоанализом... — Да, получается, что ты должен сначала проглотить психоанализ, а потом добавить феминизм. А это невозможно. Но если начинаешь с попытки понять, как люди развиваются в рамках своего пола, своего класса, всего, что окружает их, тогда можно взять от психоанализа все, что считаешь полезным, в смысле личностного и индивидуального развития. Это интересно. Мне не говорили, что я предательница, но уверена: люди, должно быть, думают именно так. — Только несколько человек упоминали об этом. — Когда мы с Луиз стали организовывать Центр женской терапии, женщины, которых мы привлекали туда, немедленно начинали практиковать, потому что невозможно было выжить на те деньги, которые мы получали там. Нельзя было выжить на 30 фунтов, которые платил нам Центр. — Предположительно, в основе Вашей работы лежала идея, что женщины заслуживают помощи значительно больше, чем мужчины... — Нет. Скорее, мы просто пытались понять и сосредоточиться на опыте женщин. Я и сейчас больше работаю с женщинами. Но думаю, что феминизм достиг той точки развития, когда можно говорить о кризисе маскулинности. Я думаю, это стоит принимать во внимание. Мы с Луиз организовывали Центр женской терапии совсем в другом политическом климате. Тогда не было долгих лет “тэтчеризма”. Приходилось думать о получении финансирования. Сейчас мне очень удобно работать самостоятельно, потому что я должна делать много дел. — Не могли бы Вы описать какого-нибудь пациента и тот прогресс, которого он достиг за время работы с Вами? — Не знаю, насколько показателен следующий пример, потому что изменение может показаться небольшим, но мне кажется, что оно очень серьезно. Моя клиентка — женщина не из Британии. Она имела престижную профессию и пришла ко мне в определенный момент своей жизни. Она была оторвана от своих корней и, хотя и приехала с семьей, не знала, как вести себя в Англии. Она действительно пыталась войти в британскую культуру, что было нелегко, так как ее родители не знали, как это сделать, и ее никто не поддерживал. У нее появились различные проблемы, когда она была еще маленьким ребенком. Так или иначе, клиентка сумела взять себя в руки и получила образование, но все, что она делала, казалось ей бессмысленным. Ей казалось, что все хорошее в ней — обман, что она делала хорошее только ради того, чтобы ненадолго повысить самооценку, что все происходящее вокруг нее — ненадолго. Женщина ощущала себя состоящей из множества разных кусков, была очень резкой и самоутверждалась через конфронтацию. Но она была очень, очень одинока, хотя сама того и не знала. У нее был опыт нескольких неудачных личных отношений и трудности на работе. Я думаю, она училась понимать, что сила, которая в ней развивалась, также как все выполненные задачи, которые она ставила перед собой, на самом деле — ее личные достижения. Хотя моя клиентка считала, что все это — поверхностные вещи, которые она просто знала, как делать. В процессе терапии ей пришлось выразить всю печаль, связанную с проблемами жизни в двух культурах, и она увидела себя как человека, не только помещенного в другую среду, но и имеющего иной опыт. Тогда женщина стала понимать, что ее гнев выражал страхи, уязвимость и беспомощность. Она научилась выносить свою беспомощность, и знать, когда она действительно беспомощна, а когда — нет. И научилась начинать не с ежесекундного поиска внешнего подтверждения, которому она все равно не верила, а с ощущения определенной внутренней удовлетворенности. И быть менее ригидной сама с собой и со своими идеями. — 43 —
|