Психотерапевты о психотерапии

Кроме того, я работаю с группой очень ярких людей, на которых сказались годы университетских занятий. Они прошли через наркотики, алкоголь, и тот, кто выжил, должен примирить свою жизнь с тем, что осталось, а это нередко ощущение серости: они больше не наверху. Необходимо попытаться восстановить некоторое ощущение ра­дости.

— Бывает ли, что Вы отказываетесь работать с людьми?

— Да. Мне не нравится отказывать клиентам, но кто-то сказал, что ваш разум может лгать, а кишки — нет: встречаются люди, с которыми я говорю и понимаю, что я не тот человек, который может помочь им. Это высокомерие — чувствовать, что можно работать со всеми. И у меня хранится список специалистов, живущих в различных частях Великобритании, в частности, Лондоне, которых я могу порекомендовать клиентам. Я всегда говорю: если они не удовлетворены, то могут вернуться, поскольку пойти к терапевту — очень смелое решение. Я не хочу расстраивать их, но также знаю: некоторым я просто не подхожу.

— Заключаете ли Вы какой-либо договор с пациентами, когда они впервые приходят к Вам на прием?

— У меня есть листок, который я даю людям и который с удовольствием дала бы вам. Он объясняет основные принципы терапии. В основном я просто нахожусь рядом с пациентом и выслушиваю, что они ожидают от меня. Я говорю многое из того, что уже сказала вам: моя работа не в том, чтобы помогать им или сделать так, чтобы им стало лучше, но я стремлюсь помочь им увидеть, что они делают. И выбор за ними. Фрустрация нередко возникает, когда работаешь с человеком и наблюдаешь, как он подходит к тому моменту в своей жизни, когда он может сделать выбор, и видишь: он не собирается выбирать.

Но я должна уйти от этого, поскольку попадаю в такую ловушку только тогда, когда ориентирована на достижение конкретного результата. Я не могу позволить себе подобную слабость, потому что не провожу лечение. Мои навыки могут быть полезны, но излечиваю не я.

— Что происходит, когда человек обращается к Вам?

— Если вы приходите ко мне, например, с достаточно простой проблемой, я всегда договариваюсь с вами о шести сессиях. По окончании их мы пересматриваем соглашение. Я обязуюсь работать с вами так долго, как вы захотите, или до тех пор, пока будете чувствовать необходимость работы. Но я также хочу, чтобы вы имели возможность выбора: вы можете уйти, скажем, через шесть недель. Если терапия бесполезна. И это основано на моем собственном пятилетнем опыте ежедневного пребывания на кушетке — я не то чтобы жалею об этом времени, но это не то, что я предпочитаю делать.