|
— Мне все еще трудно представить Вас в аналитической традиции... — Я не думаю, что когда-то описывал себя в аналитической традиции, не считая ответа на ваш вопрос: где я нахожу свое место в аналитической традиции. Я детский психотерапевт — этому я учился. И значительно больше интересуюсь различными писателями, чем конкретными психоаналитиками. Думаю, вы правы. Видите ли, я не уверен, что человеку нужно найти себе определенное место, если только он не продает что-то. То же самое касается осмысления по мере возможности идей, в которые люди верят, внутренних принципов, в соответствии с которыми они работают. Я не считаю, что психоанализ так уж важен, и не утверждаю, что будущее психоанализа имеет значение. Имеет значение то, что люди находят язык, чтобы говорить о том, что для них важно. Мне кажется, Фрейд создал очень хороший язык. Существует множество языков, но для меня важен именно этот. Итак, я не чувствую потребности быть включенным куда-то, но я также не чувствую и потребности отсоединяться от кого-либо. Я говорю: “Что ж, Фрейд просто один из многих”. Фрейд очень важен для меня, поскольку он дал мне язык, чтобы подумать о вещах, которые мне необходимы. Психосинтез Наона Бичер-Мур Наона Бичер-Мур практикует психосинтез в Лондоне. —————————— — Как Вы стали терапевтом? — У меня очень длинная и сложная история. Я была одной из этих уникальных детей-звезд в Америке. Я вышла на сцену, когда мне было восемнадцать месяцев, и с восемнадцати месяцев до семи лет меня знали как “южную малышку”: я выбивала чечетку и пела — делала то, чем занимались люди в конце 20-х и начале 30-х. Когда я “ушла в отставку”, то стала жить как нормальная южная девочка, поступила в университет, вышла замуж и завела семью. Три области охватили мою жизнь: театр, психология, религия. Я была и певицей, и танцовщицей, и актрисой, и продюсером. Я работала с Актерской студией в Нью-Йорке в качестве продюсера. С моим первым мужем, Сиднеем Лэниером, мы открыли театр в Нью-Йорке — Американ Плэйс Театр, который существует до сих пор. Это театр, для которого создавали свои пьесы люди, не связанные в театром, — писатели, поэты и т.д. Так все и шло. Когда мне было около тридцати, а ребенку пять, он начал петь, что до смерти меня напугало. Меня ввергло в панику то обстоятельство, что он собирался каким-то образом использовать свой талант. Я даже не осознавала, чего боялась, но это было так сильно, что я подумала: “Мне лучше с кем-нибудь поговорить на эту тему”. И обратилась к фрейдистскому анализу, который тогда был общедоступен. Я прошла психоанализ по Фрейду, затем юнгианский и дидактический анализ. Я приехала в эту страну [Великобританию], чтобы поработать с Анной Фрейд и стать детским психоаналитиком, но я была матерью-одиночкой с маленькими детьми, и стало вполне ясно, что я не могу заниматься этим — работать с детьми с различными расстройствами. Так что я отложила все на будущее. — 225 —
|