|
— Каждая традиция имеет свои исследования случаев, и в экзистенциализме это случай Эллен Уэст. Можете ли Вы привести пример из Вашей практики, который объяснил бы, как экзистенциальный анализ влияет на то, как люди изменяют свою жизнь или свой взгляд на нее? — Позвольте мне привести пример — довольно короткий, я использую его в книге “Демистификация терапии”. У меня была клиентка, серьезно занимающаяся социальной политикой, улучшением условий жизни, исследованием бедных и т.д. Она обратилась ко мне с личной проблемой, которая касалась ее отношений с партнером. Но в процессе беседы со мной ей, а также и мне, становилось все более очевидно, что та безжизненность, которую она переживала в отношениях со своим партнером, распространилась на всю ее жизнь. Больше всего это проявлялось в ее преданности работе. Ее интеллектуальная приверженность делу, правильности того, что она делала, сохранилась. Но она чувствовала себя все более отчужденной от работы, и это была большая проблема. Мы изучили ее ситуацию, и в какой-то момент у нее возникло понимание, что ей с давних пор было очень нужно делать хорошие дела. Это составляло концепцию, положение, которое она создала для себя: “Я тот человек, который должен делать хорошие дела”. Она поняла, что вся ее жизнь, ее включенность в дело шла от позиции “должна”. В некотором смысле у нее не было выбора. Возможность “не делать этого” становилась для нее угрозой жизни. Через диалог клиентка смогла впервые осознать: то, что, по ее мнению, она была “должна” сделать на самом деле, являлось до некоторой степени предметом выбора. Она могла подумать и сказать себе: “Я достаточно сделала, много больше, чем большинство людей, так что я могу остановиться. Могу начать заниматься собой и проблемами собственной жизни”. Случилось не это. Женщина переключилась с позиции “Я должна сделать это” на позицию “Я хочу сделать это, я на самом деле выбираю это”. Подобная тактика ни на йоту не изменила ее работу, но изменилось все ее отношение к работе. Не будучи больше обязанной выполнять ее, но желая этого, она смогла придать смысл работе, который был для нее потерян. Это ничего не изменило, не изменило ее жизнь; она продолжала делать то же, что и делала, но изменилось все ее отношение к жизни и к особенностям работы. Изменение произошло в результате перехода от позиции “У меня в этом деле нет выбора” к позиции “У меня есть выбор, и это то, что я выбираю”, что было для нее крайне важно и имело также значение для ее личных отношений. И заключалось в признании большей степени свободы, без снятия с себя ответственности за то, что было сделано раньше. Основное заключалось в реконструкции смысла отношения к работе. Не менее важно, что это вызвало реконструкцию смысла самовосприятия. “Я больше не обязана быть человеком, который должен делать хорошие дела. Я человек, который делает хорошие дела, и мне нравится делать их”. — 158 —
|