|
Думаю, это своего рода близнец понятия переноса. Я здесь как терапевт, как человек, беседующий с вами, и мы вовлечены в определенный тип отношений. Но в то же время в том, как вы выражаете себя передо мной, я являюсь представителем кого-то, кто взаимодействует с вами. И в этом смысле мы можем многое узнать, просто исследуя, например, как вы себя чувствуете, выражая то, что говорите. На что это похоже? И что значит для меня слышать это и отвечать на вопросы? Так что политика с малой буквы “п” является неотъемлемой частью всего подхода. — Есть ли что-либо в других традициях, что Вы можете использовать в качестве стратегий или техник? Или все, что Вам нужно, заключено в том, что Вы называете экзистенциальной терапией? — Думаю, было бы в высшей степени высокомерно, если бы я или кто-либо другой, придерживающийся экзистенциального подхода, сказал: “Что ж, мы обладаем знаниями, нам известна истина, все, о чем говорят другие люди, к делу не относится”. Но я думаю, следует провести различие — и это относится к тому, о чем мы говорили с самого начала — по поводу противоречия между чем-то интересным в литературе, скажем, психоаналитической, и в практическом опыте. Мне действительно кажется, что из других традиций можно взять много интересного для понимания сути экзистенциальных вопросов и терапии. Но оно находится совсем в другой сфере, чем практика, и очень важно проводить подобное разделение. Я хорошо знаю свои теории, я проживаю их в некотором смысле. Но в то же время я должен осознавать как полезность данных теорий, так и помехи, которые они могут создавать, когда я выслушиваю клиента. Я должен оставаться на некотором уровне скептицизма по отношению к ним. Думаю, один из моментов, отличающих экзистенциальную терапию от других моделей, состоит в том, что в целом экзистенциальные терапевты склонны более скептически, более осторожно относиться к вынесению общих суждений по поводу истины и знания, чем представители других традиций. Мы хотим только сказать: “Смотрите, нас интересует как исследование индивидуального и уникального в человеке, так и возможности извлечь из этого то, что универсально для человеческого опыта. И мы думаем, что, возможно, коснулись чего-то универсального, а именно — вопросов свободы, или смерти, тревоги, окружающей смерть, и т.д.”. Они не требуют особой экстраполяции и аналитической интерпретации. Это есть, и существует в разных культурах, и, похоже, не зависит от класса, пола, сексуальной ориентации, культурной традиции и т.д. В этом смысле, мы имеем дело с вещами, которые до некоторой степени универсальны, но их мало, и они крайне редки. По сравнению с другими моделями, которые стараются очень ловко навязать универсалии. — 157 —
|