|
Такие приступы повторялись у нее почти каждый день уже два месяца. С тех пор, как ее выписали из психиатрической больницы. Во второй раз. Надо начинать сначала, с первого раза и раньше. Собственно, этим мы и стали заниматься тогда с Олей: раз в день мы садились под дерево в саду и она рассказывала мне свою историю. В остальное время она медленно двигалась, переживала свои приступы, и вообще демонстрировала яркие признаки глубокой депрессии. Главным оживлением был практически ежевечерний истерический скандал с дочкой (так, что я его слышал из соседнего дома). Постепенно ее история «вошла в берега», и вот как оно примерно все обстояло. Она была единственной дочкой в семье, из которой всегда хотела уйти куда подальше (там очень много скандалили). Получилось это в восемнадцать лет, когда она встретила своего Женю. Он был ее первым мужчиной, и скоро они поженились, и уехали далеко от дома. Родилась дочка Эля. Оля училась, работала. Она всегда была очень тихим человеком (я знал ее раньше), настолько тихим, что иногда бывало непонятно, есть она в комнате или нет. Такая скромная, незаметная, трудолюбивая — ну идеал! Пожалуй, единственным местом, где она «высовывалась», были картинки из кусочков тканей, которые она развешивала на стенки и дарила. У меня тоже на стене в доме была ее картинка. Тихо-тихо, тихо-тихо. Да, всё было бы просто прекрасно, если б не вмешались эти — психологи! Почему-то Оля стала участвовать в долговременной психологической группе. Какой-то они странной ерундой там занимались. а! сказки анализировали. Снаружи вроде всё безобидно выглядело. Группа, кстати, была не моя, хотя ведущую я неплохо знаю. Ох уж эти мне сказки! Ох уж эти мне сказочники! Для Оли группа стала отдушиной и главным интересом в жизни. Раз в неделю ей было очень мало, она старалась встречаться с ведущей и другими участниками и на стороне. Она впервые в жизни с кем-то всерьез говорила о жизненных устоях, о сексе, о том, что ей в жизни нравится, а что нет. До добра такое не доводит. И она сошла с ума. Что-то я заерничался. Наверное, скучно мне пережевывать всю эту жвачку снова и снова. Ну какой надо быть тупой коровой, чтобы только к тридцати начать серьезно задумываться о том, что тебе в жизни нравится, а что нет? Опять я гоню. А когда надо начинать? Хоть к тридцати — и то неплохо. На меня, короче, вся эта предварительная история навевала скуку. Как и вся Олина жизнь, вроде добродетельная, а вроде никакая. Ну, понравился ей на той группе один мужчина. Женатый. Ну, влюбилась она в него. — 72 —
|