|
У меня никогда не было жизни, у меня была попытка ее концептуализации. К Вам обращаюсь, понявшим триединство души божественной, человеческой и звериной. Труп бабочки так же прозрачен, как ее полет. Так не скажешь о человеке. Ничего нет обманчивей человеческой формы: за святостью часто скрывается взгляд похоти, а за самым низменным — божественный порыв. В плотном тумане слов заблудилась человеческая душа. Радостность, простота, доступность — вот где человеческое. В унынии, скорби, когда тебе невыносимо тяжело, пребывать 463 для других в простоте, доступности и улыбке — вот мастерство жизни. Когда он понял, что не умеет и не научится медитировать, он сказал, что это глупость. Сознание — ересь духа. Тайна тайн — тайна души очаровывает и притягивает, как бездна. Просветление было прямо перед глазами: восторг, слезы умиления, чистое детское ликование переполняли душу. Прилетел слепень и жестоко, как никогда в жизни, вонзился в обнаженный бок, затем в спину, затем в грудь. Я жаждал встречи с Богом. Может, Богом был слепень, и это был урок. Я посмотрел на себя глазами белой бабочки, сидящей на камне, и услышал вопрос: «Что делает этот большой бездельник — думает, что думает?» Просветление — это как услышать звук от взмаха крыльев бабочки. Ищущий просветления похож на рыбака, удящего в мертвом озере. Бабочка просветления прилетела, крылом поманила и улетела. Скользок и опасен духовный путь: неточный взгляд — и уже водовороты сомнений грозят гибелью. Бабочки совсем одурели. Они ищут на мне нектар. Или я совсем спятил — не замечаю на себе нектара. Живот у меня стал как у Хотея. Только я Хотеем не стал. Не каждое качество является решающим. В конце концов становишься глубоко равнодушен к соловью в руках. И к журавлю в небе тоже. Манит беспредметное небо. 464 Я спас бабочку из реки. Она высохла, ожила, а затем ее сдуло обратно в реку — у нее не было сил летать. Ни жить, ни цепляться ножками о базальтовую глыбу. Имеет ли смысл спасение? И зачем Спаситель пошел на крест, если миллиарды уносит река Смерти. Слезы Сострадания льются из моего сердца. Целый день занимался буддийскими медитациями. Затем встал и ушел. Надоела не медитация — меня достал тот, кто кричал изнутри каждый раз, когда я осознавал происходящее — «Ну и что». Пришлось пройти 50 лет пути, чтобы понять принцип свободы: я имел право на свою скорость, траекторию и высоту. Я имел наглость быть каким хотел. И у меня сейчас есть право не двигаться. — 392 —
|