|
Чаще это потрясение - результат влюбленности, привязанности, захваченности чем-либо в мире, что становится для нас важнее любой догмы, порой важнее нас самих. «Все мы стали людьми лишь в той мере, в какой людей любили и имели случай любить»[157]. Впервые мы открываем, что мир - не наш вымысел, но, что он есть, что он сформировал нас, что он бережно нас пестует, будто заботится о нас. Но уже не как о беспомощных детях, а без снисходительности, предоставив нам учиться на собственных синяках и шишках. В мире есть все, что нам необходимо, или есть возможность необходимое самостоятельно сотворить. Мы открываем, что мы неоплатные должники, что, проживи мы жизнь хоть сотни гениев и пророков, мы никогда не расплатимся с миром за то, что получили даром (в дар!). Так мы открываем состояние благодарности, которая навсегда дает силы для движения и для собственного в свою очередь участия в творчестве нашего мира. Впервые (после интуитивной заботы о себе в дошестилетнем возрасте) мы начинаем снова заботиться о себе сами. Перестаем служить и ждать воздаяния за заслуги, и указаний, предписаний, как жить. В этом возрасте мы воспринимаем мир, как материнский, бережный к нам, имеющий все для нашего самоосуществления, но и не «крутящийся» вокруг нас, не собирающийся нас опекать. Мир объединяется с нами в общих заботах, только, когда мы сами объединимся с ним - со всем Родом человеческим - в поиске путей сберечь планету и сотворить человека. В этом возрасте мы, заботясь о себе, ответственность за свое настоящее и будущее впервые берем на себя. На себя берем и ответственность за прошлые неудачи. Ответственность за успехи делим с миром, ему и благодарны за них - за все! Теперь заботу о себе принимаем ото всех. Но впервые не спешим отделаться от заботящихся срочной расплатой. Мы становимся должниками всех! Вопрос «Что мне дал мир?» сменяется вопросом «Что я дал миру?». Мир становится предметом нашей хозяйской заботы. Впервые открыв, что мы до этих пор никогда никого tie понимали, открываем и мир людей, неисчерпаемый для Познания. Больше нет места часто сопутствующей подростку скуке. Пропадает и страх пустоты. Мы догадываемся, учимся ощущать и собственную неисчерпаемость. Теперь есть мир, есть мы, есть другой - все это захватывающе интересно. Я бегу по снегу, по снегу, И как будто себе пою: Я здесь не был! Ни разу не был В этом нового снега краю! Ребенок становится человеком. Теперь мир не делится на взрослых и сверстников, создателей и потребителей, авторитеты и слепо следующих им. Прежние отношения сменяются равенством. — 142 —
|