Психодрама: теория и практика. Классическая психодрама Я.Л. Морено

Д: «Я иду все дальше и дальше, пока наконец не дохожу до конца моста...»

П: «Но мост не имеет конца!»

Д: «Он ведет все дальше и дальше, он приводит меня к...»

П: «Он никуда не ведет, это так ужасно...» (Протагонистка борется со слезами.) Ведущий пси­ходрамы размышляет, можно ли продолжать рабо­ту с этим сном на сцене. Предпринимая последнюю попытку дублирования, он кладет руку на плечо протагонистки, плавно поворачивает ее и говорит:

Д: «Когда я поворачиваюсь на этом мосту, я ви­жу его начало, я вижу...»

Словно пораженная молнией, протагонистка, рыдая, заканчивает предложение:

П: «Я вижу стоящую на берегу свою мать и знаю, что завтра она умрет в Освенциме».

Видя стоящую на берегу мать и не в силах боль­ше сдерживать слезы, протагонистка разражается полным отчаяния плачем. Единственной поддерж­кой ей в этот момент является рука ведущего пси­ходрамы, по-прежнему лежащая на ее плече. Все участники группы испытывают сильное потрясение. Всеми своими мыслями и чувствами они вместе с протагонисткой. Прервать психодраму в такой мо­мент было бы серьезной ошибкой. Взяв под конт­роль свои эмоции, ведущий спрашивает протагонистку, что же случилось до расставания с матерью. В следующих сценах протагонистка в совместной игре с другими участниками группы показывает, как, на­ходясь в еврейском гетто, мать ведет переговоры о спасении своих дочерей с польскими коллаборацио­нистами. За день до отправления матери и младше­го брата в Освенцим коллаборационисты уводят до­черей за мост! Вскоре после этого сестру протагонистки — об этом она рассказывает словами — рас­стреливают, тогда как она сама оказалась в безопас­ности. При изображении подготовки к побегу на сцене у протагонистки происходит заметная эмоци­ональная разрядка. Однако в последовавшем сразу после сцены монологе аффект захлестывает ее с еще большей силой.

П: «Они все погибли, только я жива, это ужас­но, я тоже должна была умереть».

Д: «Но я жива. Мать спасла мою жизнь, и я об­рела в жизни настоящие цели».

П: «Они для меня совершенно ничего не значат. Я не имею права жить».

Д: «Но теперь вокруг меня другие, новые лю­ди...»

П: «Ах, мой муж тоже умер, моя дочь, друзья живы, но нет, все они — не моя жизнь, мне следо­вало умереть с другими... Если бы я только знала, что испытали мать и брат в последние часы своей жизни!» (Протагонистку сотрясают бурные рыда­ния.)

Ведущий в роли дубля крепко держит ее за ру­ку. В этот же момент на сцене появляется ко-терапевт вместе с участником группы, имеющим боль­шой опыт психодраматических занятий. Оба муж­чины молча усаживаются на стул в некотором отда­лении от протагонистки, один из них в роли матери, другой в роли брата. После нескольких минут, про­веденных в молчании, брат, слегка прислонив голову к плечу матери, тихо говорит: «Хорошо, что сес­тры спасены». А мать с полным спокойствием отве­чает: «Это наше самое большое утешение в смер­ти». Еще какое-то время мужчины молча сидят в этом положении — нечто похожее на образ девы Марии с Христом, — затем потихоньку уходят со сцены. Протагонистка все так же безучастно смот­рит невидящими глазами на теперь уже пустой стул, пока наконец ведущий психодрамы снова не подводит ее к кушетке, укладывает на нее и просит сосредоточиться на образе из сновидения.