|
Еще одно письмо от матери “Пигля попросилась к вам на прием, кажется, довольно срочно. Когда я сказала, что, может быть, перед отъездом во Францию на это не хватит времени, она очень разъяренно сказала, что хватит. Сегодня утром она встала в бешеном настроении, хватала и рвала на части все, что попадалось ей на глаза. Потом залезла в свою коляску, сказав, что хочет ехать к доктору Винникотту. Затем забралась ко мне в халат и рассказала мне что-то вроде того, что ей приснилось, что ее ела черная мама. Потом вылезла и спросила меня, как она родилась. Я рассказала ей, как и много раз до этого, как она появилась на свет, как ее завернули в полотенце и подали мне. “А ты меня уронила”. — “Нет, не роняла”. — “Да, уронила. Полотенце было грязное”. В последнее время она немного хандрила. Я думаю, то, что она так много находится с нами, может быть, вызывает у нее большое напряжение; детей вокруг мало. Я ищу ясли, чтобы отдавать ее туда на одно-два утра в неделю. Но большинство из них берут детей только на каждый день, а это, думаю, было бы слишком много для нее”. Письмо от отца “Мы хотели бы передать вам кое-какие записи, касающиеся Пигли. Последние несколько дней она находится в состоянии большого волнения и тревоги и говорит такие вещи, как, например: “Я очень беспокоюсь. Хочу к доктору Винникотту”. Когда ее спрашиваешь, в чем дело, она все время твердит, что все это из-за “бабаки”, “черной мамы” или “ням-нямок черной мамы”. Кроме того, она пугается черной Детки-Сузи (то есть Сусанны): “Я сделала ее черной”. То же самое говорит о черной маме. Она все еще часто повторяет, когда ложится спать: “Черная мама говорит: “Где мои ням-нямки?”. А однажды утром она после этого попросила попить из маминой груди. Почти каждое утро она хочет забраться маме в халат или просит, чтобы ее завернули в коврик. Кажется, она очень страдает от того, что когда-то называлось “чувством греха”. И очень переживает, когда что-нибудь поломает или испачкает; иногда ходит по комнате, бормоча тихим, искусственным голосом: “Ничего, ничего”. То же самое происходит, когда она ударит Сусанну, к которой относится исключительно чутко, несмотря на отдельные срывы. Габриела не хотела носить одежду, которую мы ей покупали, потому что в ней “очень много белого: я хочу черную кофточку”. Сказала, что может носить черную одежду, так как она сама черная и дурная. Вчера мы сделали несколько записей о ней, хотя это был не типичный день. Она была хуже, чем обычно, и пробыла с нами весь день. Чаще всего утром с нами бывает наша прислуга, пожилая женщина, которую Пигля зовет “Заинькой”. Она очень привязана к “Заиньке”. — 23 —
|