|
Иногда терапевт может заключить, что он не прошел важный тест пациента, когда процесс терапии внезапно начинает топтаться на месте, например, если пациент, до этого бывший относительно разговорчивым, становится молчаливым в течение нескольких недель. Если такое происходит, терапевт должен попытаться вспомнить, когда начался этот застой. Он должен также обсудить эту проблему с пациентом, спросить его, каким образом, по его мнению, это началось. Пример возникновения и успешного преодоления подобного застоя представлен ниже. Дональд Дж. В детстве Дональд Дж. воспринимал своих родителей как людей слабых и ранимых. Он страдал от мысли, что может заставить родителей подчиниться ему, и, чтобы защитить их, занял позицию нерешительности. По прошествии четырех с половиной лет анализа, в течение которых он добился значительного прогресса, Дональд начал тестировать свое убеждение в собственном всемогуществе, критикуя аналитика. Высказав аналитику свое мнение, Дональд сердито поинтересовался, когда тот сочтет анализ завершенным. Терапевт не считал, что пациент готов закончить курс. Однако вместо того, чтобы просто высказать эту мысль, запуганный бурной критикой терапевт сказал Дональду, что, возможно, он будет готов закончить анализ через год. Пациент, казалось, был удовлетворен этой возможностью. Несколько дней спустя терапевт уехал на летние каникулы. Когда Дональд осенью возобновил терапию, он казался необычайно молчаливым и, несмотря на попытки аналитика понять происходящее, продолжал молчать. Ситуация оставалась без изменения на протяжении месяца, до тех пор пока аналитик не предположил, что пациент встревожен планом окончания терапии. Терапевт спросил, не чувствует ли себя Дональд рассерженным или отвергнутым. Дональд признал, что так оно и есть. Потом добавил, что боялся, что принудил аналитика согласиться на окончание терапии до того, как аналитик решил, что Дональд готов к этому. После этого пациент начал свободно разговаривать и предоставлять новый материал для анализа. Иногда провал терапевтом теста происходит на раннем этапе терапии, когда терапевт еще не научился понимать пациента и не осознает, что провалился, до тех пор пока много позже сам пациент не скажет ему об этом. Так случилось во время терапии одной молодой женщины, которая на поздней стадии анализа рассказала следующий эпизод: “Я проходила анализ только три недели и однажды пришла в ваш офис на три минуты раньше вас. На столе я увидела маленькую медную пепельницу. У меня возникло искушение украсть ее, сунув в сумочку. Я и в самом деле положила пепельницу туда, но затем вынула и вернула на прежнее место. Я в тот день начала свой сеанс с того, что рассказала вам о своем искушении, но вы почти ничего не ответили мне на это. Я впала в депрессию. Я хотела, чтобы вы поняли, что у меня есть проблема”. Пациентка так объясняет причины своего разочарования в терапевте: оба ее родителя были слишком мягкими, не способными критиковать или противостоять ей. Когда терапевт проигнорировал тревогу пациентки относительно того, что она могла украсть пепельницу, пациентка испугалась, что терапевт такой же, как ее родители, и не сможет помочь ей. — 97 —
|