|
Главное при развитии чувства действительности, как показал Фрейд, — включение некоего тормозного устройства в психический аппарат, а отрицание — только последняя отчаянная попытка принципа удовольствия задержать движение к признанию реальности. Однако, будучи результатом предположительной вычислительной работы, окончательное суждение означает некую внутреннюю разрядку, новую эмоциональную установку по отношению к вещам и представлениям о них, и направление этой установки указывает пути действию — либо непосредственному, либо совершающемуся позднее. Признание окружающего мира, то есть согласие на неудовольствие, возможно, однако, только тогда, когда упраздняются защита от объектов, приносящих неудовольствие, и их отрицание; раздражения же, вызванные этими объектами, принимаются внутрь «Я» и превращаются во внутренние стимулы. Сила, которая осуществляет это превращение, — Эрос, высвобождающийся при расщеплении инстинктов.
К онтогенезу символов
Замечания д-р. Борена о путях образования первых общих понятий может подтвердить каждый, кто имеет возможность проследить духовное развитие ребенка — самостоятельно или через родителей, если последние обладают острым психологическим видением. Не подлежит сомнению, что ребенок (как и бессознательное) может идентифицировать какие-то две вещи, основываясь на малейшем сходстве между ними, с легкостью перебрасывает аффекты с одной на другую и называет обе вещи одним и тем же именем. Это имя есть спрессованный репрезентант большого количества различных в своей основе вещей, которые, однако, чем-то (пусть даже очень отдаленно) похожи друг на друга и благодаря этому идентифицированны. Прогресс в познании реальности (разумность) выражается в том, что позднее ребенок последовательно разлагает эти спрессованные продукты на их элементы, обучаясь различать вещи, с какой-то точки зрения похожие. Этот процесс правильно поняли и описали многие авторы; сообщения Зильберера и Борена углубили понимание подробностей этого духовного развития.
Оба автора видят в инфантильной недостаточности способности к различению главное условие осуществления предварительного — символического — этапа в процессе познания как в онто-, так и в филогенезе.
Хочу возразить только против обозначения этих предварительных этапов познания словом «символ»; любые сравнения, аллегории, метафоры, намеки, притчи, эмблемы, косвенные изображения любого рода можно понимать как результаты таких нечетких отличий и определений, но все-таки — в психоаналитическом смысле — они не являются символами. Символы, в понимании психоанализа, это такие вещи (и, соответственно, представления), которым в бессознательном соответствует некая логически необъяснимая и необоснованная аффектная оккупация и по поводу которых можно констатировать, что этой своей чрезмерной аффектацией они обязаны бессознательному идентифицированию с какой-то другой вещью или представлением, которым, собственно говоря, и принадлежит избыток аффекта. Таким образом, символами являются не все сравнения, а только такие, где один член уравнения вытеснен в бессознательное. В этом же смысле понимают символы Ранк и Закс: «Мы понимаем под символом, — отмечают они, — косвенное изображение особого рода, отличающееся определенными характерными свойствами от близких к нему: сравнения, метафоры, аллегории, намека и других форм образного изображения мысленного материала (по типу ребуса)»; «это наглядное выражение взамен чего-то скрытого».
— 46 —
|