|
В эдиповой ситуации настоящего суперэго еще нет. Оно развивается в качестве ответа на импульсы, которые возникают из этой ситуации и у которых нет шансов на успех. Эго приспосабливается к требованиям реальной жизни и, вместо бесполезного катексиса объектов, происходит полезное изменение в самом эго. Суперэго является следствием успешного преодоления эдипова комплекса. Стремления ид, которые могли бы представлять опасность, если бы оставались неизменными, были подчинены, втянуты в эго и десексуализированны. Их энергия, свободно протекавшая в ид, теперь сконцентрировалась в суперэго, которое помогает эго в его борьбе против запретных импульсов. Следовательно, суперэго возникло в ходе идентификации и, после отхода либидо, к нему перешла энергия, прежде принадлежавшая объектам. Но, поскольку источник этой энергии находится в ид, суперэго окольным путем черпает свои силы из ид. Вследствие этого, оно связано и с ид, и с эго. И ид, и эго могут влиять на него, так же как и оно может влиять на возбуждения, возникающие в них. В соответствии со своим происхождением, суперэго одновременно является представителем и внешнего мира, и ид. Из-за того, что оно находится между двумя мирами, ему приходится исполнять роль посредника, то есть координировать стремления эго и ид таким образом, чтобы не было ни внутренних, психических, конфликтов, ни внешних, реальных. Но такое идеальное соотношение едва возможно даже у здорового человека, не говоря уже о больном. Суперэго душевнобольных часто требует от это невозможного. Меланхолия является ярким примером реакции на такие требования суперэго. При этом заболевании совесть, функция суперэго, играет особую роль. Пациент, страдающий меланхолией, постоянно упрекает себя; он чувствует себя жалким, недостойным, подвергает себя всевозможным наказаниям, иногда дело доходит даже до самоубийства. Создается впечатление, что меланхоликом правит сила, цель которой - уничтожить его. Меланхолик отказывается от пищи, становиться скупым и жадным и боится, что погубит свою семью. Если не считать изредка появляющихся галлюцинаций, меланхолия похожа на траур. Но, в отличии от траура нормального человека, оплакивающего потерю любимых, которому через какое-то время удается оторвать либидо от потерянного объекта и вернуться в нормальное состояние, для патологического траура при меланхолии характерна крайняя жестокость. Эта жестокость направлена главным образом на самого меланхолика, хотя можно без труда заметить замаскированные следы жестокости по отношению к окружающим. И в самом деле, человек в состоянии сильнейшей депрессии может совершить преступление, и оно будет для него освобождением и искуплением. И при трауре, и при меланхолии объект, насыщенный либидо, был потерян. Но при нормальном оплакивании либидо отходит от объекта и используется где-то еще и при этом не происходит разделение инстинктов (то есть либидо просто перемещается на другой объект), а при меланхолии это невозможно, так как суперэго меланхолика требует слишком многого. Болезнь начинается после разочарования в любви в самом широком смысле этого слова. — 118 —
|