|
Я кивнул. – Возможно. Все может быть. Вы можете подумать об этом, имея в виду ваших детей. Иначе у вас могут появиться ожидания того, что просто не может случиться. Норман сложил свои записи в папку, собираясь уходить. – У вас есть друзья, которые никогда не слышали о типологии Юнга? – Да, конечно. – Как вы их терпите? Я пожал плечами: – Я играю с ними в покер. И выигрываю. Норман положил мою книгу о психологических типах в свою папку. В дверях он остановился. – Итак, по вашему мнению, к какому типу отношусь я? спросил он. Я ждал этого. Норман захотел сэкономить на своей работе. – Я не знаю. У вас не наблюдается явно выраженных функций. Вы еще воплощаете в себе кастрюлю кипящего супа. Он вздрогнул. – Только не принимайте это на свой счет. – Я пожал ему руку. – Такими являются подавляющее большинство людей. Всю последующую ночь я мысленно возвращался ко времени, когда жил с Арнольдом в Цюрихе. Общаясь с ним, я приблизительно столько же узнал о типологии, сколько читая Юнга. Арнольд был восторженной интуитивной личностью. Когда он приехал, я встретил его на станции. Это был третий поезд, который я встречал. Соответственно типу своей личности, в своем письме он не указал номер поезда. Соответственно типу своей личности, я его ждал. – Я снял дом в деревне, – сказал я ему, взяв его чемодан. Замок на чемодане был сломан, а стягивающие ремни разорваны. Одного колесика не хватало. – Двенадцать с половиной минут на поезде, который никогда не опаздывает. В доме зеленые ставни и обои в горошек. Хозяйка была очень добра, и мы можем изменить обстановку в комнате так, как хотим. – Отлично, – отозвался Арнольд, держа газету над головой. Дождь лил, как из ведра. Он был без шляпы и забыл взять с собой плащ. Слава богу, на нем были шлепанцы. Мы не могли найти его багаж, так как в соответствии с регистрацией, его должны были доставить в Люцерну. – Что Люцерна, что Цюрих, – это все равно Швейцария, сказал он философски. Сначала это меня немного изумляло. В то время мы еще не слишком хорошо знали друг друга. Я не знал, что от него можно было еще ждать. У меня еще никогда не было таких близких отношений ни с одним человеком... скажем, так не похожим на меня. Для Арнольда время не значило ничего. Он пропускал поезда, не обращал внимания на условленное время встречи. Он всегда опаздывал на занятия, а когда, наконец, нашел себе подходящую комнату, то не знал, о чем писать. Был ли у него целый чемодан денег или не было ни гроша, – все равно у него никогда не было никакого бюджета. Он был не в состоянии отличить запад от востока и мог потеряться в любом месте, выйдя из дома. А иногда и внутри дома. — 70 —
|