|
Из Ваниного живота выплыла маленькая фигурка в остроконечном колпачке, обернулась к нему и подтвердила: - И то ведь верно. К чему куда-то стремиться? Везде один и тот же беспросветный мрак, в котором не сыщешь ни радости, ни утешения. – И фигурка зарыдала. - А ты кто? – Вздрогнул Иван. - Я жряк Ун. Сокращенно – Жрун. - Так, значит, я не один? - В общем-то, Ванятко, один. – Тяжело вздохнул жрякк. – Я исключение. И я твой единственный, а потому лучший друг. - А чем ты занимаешься? - А я горюю и плачу. А вместе со мной горюешь и плачешь ты. И если мы заодно, то можно считать, что мы – одно. - И что… удивляясь, спросил Иван, - больше нет никаких занятий? - А какие могут быть еще занятия в беспросветной мгле? – Печально ответил Ун. - Ну… - задумался ученик. - То-то и оно. – Отозвался жряк. – То-то и оно. – И промокнул сырые глаза крохотным носовым платочком, слипшимся и раскисшим от непрерывной влаги. - А ты… этого… того… не перегнул палку? – Строго нахмурился Иван. - Да, что ты? Какое там, перегнул? Наоборот, не догнул! – Воскликнул жрякк и зарыдал еще сильней. – Ты только посмотри вокруг. – Сделал он широкий жест. - Ну, посмотрел. И что? - А то, что одна пустота кругом. - Но ведь я-то есть! - А какой от этого толк? – Тоскливо возразил жрякк. – Все равно, ни поиграть, ни поговорить не с кем. — 122 —
|