|
- Ага, я так и думала. – Тон визитерши показался загадочным, может быть, просто оттого, что прозвучал несколько глуховато. Но сама реплика зацепила чуткое ухо Карла Иваныча, и он осторожно осведомился: - Прошу прощения, что значит, так и думали? - А? – Чуточку растерянно, и словно выйдя из глубокой задумчивости, встрепенулась посетительница. – Ах, доктор, простите, это я оговорилась. Карл Иваныч Фрейда читал и об оговорках понятие имел по роду службы, а потому деловито кивнул и кратко заметил: - Понимаю. - А у Вас тут уютно. Настоящий Кабинет Раздумий. – Совсем не по теме, вдруг, высказалась женщина. - Да уж. – Отозвался с готовностью Карл Иваныч. – Кабинет раздумий. – И уловил на себе насмешливый взгляд посетительницы, и неожиданно для себя сник. Доктора смутило то, что он оказался в проигрышном положении. Сам не зная почему, но он так почувствовал. Карл Иваныч попробовал было убедить себя, что эти его чувства – чепуха полная, чушь, что не может какая-то простая захожая барышня смутить его, известного и маститого школьного врача. Да еще она, не он, а она пришла к нему. Значит, она просительница, гостья, а он здесь хозяин! Это она должна смущаться, а не он! Тут, словно бы откликаясь на его внутренний монолог, захожая барышня с интонацией исповедальной и даже извиняющейся проговорила: - Ведь я простая прачка. Я мало чего вижу в жизни, кроме груды грязного белья, которое нужно перестирать. В местах чистых, уютных и тихих мне редко доводится бывать. И с людьми замечательными совсем уж не часто приходится встречаться. А Вы, Карл Иваныч, вы такая знаменитость! - Ну что вы… - засмущалась знаменитость. - И такой кабинет у вас уютный! Совсем не похож на те казенно-кафельные камеры, в которых и здоровым делается дурно, а не то, что занедужившим. Вон и кресла, какие глубокие и кушеточка для осмотра занемогших вся такая кожаная, с витыми буковыми ножками. А стол, стол! Одно загляденье! — 107 —
|