Досье на человека

разноцветные пятна. И он уже не думал, не чувствовал, а просто несся вдоль этого тесного лабиринта, неизвестно зачем и неизвестно куда, потеряв ощущение времени и реальности. Его воля, если о таковой и можно говорить в данном положении, была полностью выключена, и он представлял собой безымянный сгусток энергии направляемый неким чужим и потаенным импульсом. Временами он, однако, испытывал ощущение, будто леденящий холод врывает­ся в черную трубу, по которой он скользит. И этот ветер пронизывал насквозь и сотрясающим ознобом наполнял душу, да ведь тела-то и не было, и он буквально ощутил то состояние, про которое говорят: «Холод заползает в душу.».

Но по мере своего стремительного скольжения существо, отде­лившееся от тела, принадлежавшего некогда Сергею Лукину, посте­пенно снова начинало осознавать себя, во всяком случае в той мере, которая подразумевает осмысленное употребление слова «я». В со­ответствии с этим стали возвращаться и какие-то чувства, и какие-то переживания, первое из которых побудило задать вопрос: «Что же все-таки происходит»? В ответ последовали странные звуки, на­поминающие то ли тоненькое хихиканье, то ли бренчание малень­ких колокольчиков, то ли и хихиканье, и звяканье колокольчиков од­новременно.

«Если я сплю, то тогда почему я осознаю себя? Если это галлю­цинации, то почему я осознаю себя галлюцинирующим? Ведь пос­леднее совсем невозможно, так как состояние психоза исключает всякую возможность осознавания и критического восприятия».

Тоненькие колокольчики будто загремели все разом в унисон и лопнули раскатистым взрывом, ударная волна которого прокатилась по всему тоннелю громоподобным хохотом. И когда этот демони­ческий смех рассеялся, Лукин услышал некое подобие голоса, именно подобие, настолько оно казалось механическим, бесцветным, слов­но вещала плохо отлаженная говорящая машина:

— Это и не сон, и не психоз, голубчик. Это выход в астрал. М-м-м... ну если хочешь, это что-то вроде сна, одна из разновиднос­тей сна, скажем так.

После короткой паузы невидимая машина вновь загнусавила:

— Вскоре ты войдешь во владения Демиурга.

— А кто такой, этот ваш демиург?

— В свое время узнаешь, — коротко отрезала машина.

Наступила тишина, и астральная тень Лукина плавно скользила среди призрачного безмолвия. Им овладело равнодушие, и все происходящее воспринималось теперь отстраненно. И когда навстречу хлынул яркий поток света, Лукин никак не отреагировал — не испугался, не удивился и не метнулся в сторону, он равнодушно и спокойно продолжал дви­гаться в одном направлении, и уже обволакиваемый ворвавшимся в трубу свечением, оставался безучастным и бездеятельным.