|
Мы уже говорили о детском страхе как помощнике учителя в обучении и воспитании. Ранний страх быть брошенным и беспомощность перед угрозой внешнего мира делают ребенка послушным в самом начале. Будучи привязанным к объекту любви, он испытывает новый вид страха — потерять его расположение в случае непослушания. Можно проследить, как по мере взросления ребенка растет количество рычагов воспитания. Взрослый может угрожать ему физически, он может бросить ребенка, может угрожать, что перестанет любить, и он может использовать все эти угрозы в качестве наказания за непослушание и в случае отказа прекратить удовлетворять свои инстинкты. Для воспитателя ситуация все более упрощается. Давайте вспомним, насколько бывает трудно для взрослого лишиться объекта любви, к которому были обращены все его чувства, от которого он надеялся получить не только удовлетворение отдельных желаний, но стремился завладеть им полностью и по возможности без соперников. Когда этот человек уходит, тот, кого покинули, испытывает шок. Мы обнаруживаем, что не можем освободиться от неверного объекта, и хотя все говорит о том, что он покинул нас, в душе мы находим его в каждой мелочи, и даже более того, мы находим в себе черты этого объекта, как бы говоря: «Хотя ты предал меня в реальном мире, я сохранил твой образ в себе». Если это произошло со взрослым, то есть более или менее независимым и зрелым существом, чья личность полностью Психоанализ и воспитание 465 сформирована, то можно представить, через что должен пройти маленький ребенок в подобной ситуации. Этот ребенок находится на той стадии развития, когда все его физические импульсы, вся сексуальность, вся агрессия, а также вся его любовь и нежность направлены на одного человека — на объект любви. Затем каждый ребенок переживает потрясение: он узнает, что этот объект любви (его мать) не будет принадлежать ему. Она время от времени предлагает ему удовлетворение, нежность и заботу, но никогда не принадлежит ему полностью. Ребенок должен соглашаться делить ее с братьями и сестрами и должен понять, что прежде всего она принадлежит отцу. Ему приходится оставить мысль исключительного обладания ею и все, что с этим связано. В результате ребенок проходит через процесс экстенсивной перестройки эго, подобно тому как это происходит со взрослым, потерявшим свой объект любви. То есть отказ от любви к своему объекту дается ребенку дорогой ценой: он должен по крайней мере отчасти интроецировать объект и изменить себя в соответствии с личностью матери и отца. Достаточно странно, что ребенок усваивает от объекта те самые вещи, которые были наиболее неприятны и болезненны для него, — наставления и запреты. Так проходит Эдипова ситуация: ребенок хотя и остается частично таким, как был раньше, но внутренне исполняет другую партию, теперь уже от лица объекта любви и воспитателя. Внутренний воспитатель — эта интроецирован-ная часть, с которой, как было показано, ребенок себя идентифицирует, — теперь обращается с другой частью личности ребенка точно так же, как родитель в действительности обращался с ним самим. — 332 —
|